Обретая надежду (ЛП)

Из мягкого кресла в дальнем конце комнаты доносится хихиканье. Мы все оглядываемся и видим Эллиот, занятую своим iPad и ярко-розовыми наушниками с шумоподавлением.

Мы поворачиваемся обратно к Эдгару, и Джесайя отвечает:

— Райдер сейчас направляется сюда. Мы работали с Итаном допоздна прошлой ночью. — Он смотрит на меня так, словно спрашивает моего мнения. Я киваю. — К завтрашнему дню мы будем готовы записать несколько песен. Послезавтра, самое позднее.

Лицо Эдгара загорается.

— Отлично. — Он хлопает себя по бедрам и встает. — Я позабочусь о том, чтобы перекрыть неделю, и мы начнем послезавтра. — Он покидает комнату, немного подпрыгивая в своей походке.

Я смотрю, как он уходит, почесывая недельную щетину.

— Я же говорил тебе, что ему понравится. — Улыбка растягивается на лице Джеса. — Как, черт возьми, ты это делаешь?

— У меня много свободного времени.

Он смотрит на Эллиот, как будто хочет убедиться, что она нас не слушает, затем наклоняется вперед, упирается локтями в колени и пристально смотрит на меня.

— Ты скучаешь по этому? Насчет церкви?

— Нет, — не медля, отвечаю я, потому что это правда.

Уход из церкви был правильным шагом. Мне пришлось признаться в том, что я сделал, и я знал, что мои отношения с братом по-прежнему будут проблемой. Однажды я предпочел институт веры своему брату и с тех пор сожалел об этом. Я бы никогда не повторил эту ошибку снова.

Чувствую ли я угрызения совести? Не о том, чтобы уволиться с работы, нет.

Сожалею ли я о том, что позволил Эшли уйти из моего офиса? Каждый. Божий. День.

Я пытался дозвониться до нее. Она не отвечает на мои звонки.

Я появился в ее квартире. Никто не открыл дверь.

Принятие было самой трудной частью нашего расставания. Тот факт, что я заботился о ней больше, чем она заботилась обо мне. Это горькая пилюля, которую нужно проглотить. Именно поэтому я решил взяться за работу над альбомом Джесси. Мне нужно было уехать из города, проветрить голову, понять, как снова жить в мире без красок.

Мы с Эллиот приехали в дом Джеса десять дней назад. Через три недели мы вернемся, и у меня будет более чем достаточно денег, чтобы жить, пока я не решу, чем буду заниматься всю оставшуюся жизнь. Одно можно сказать наверняка: я продаю свой дом. Пришло время оставить призраков там, где им самое место — в прошлом.

Чувствуя испытующий взгляд моего брата, я беру гитару и работаю над припевом песни, которая пришла мне в голову этим утром. Я напеваю, затем бормочу слова песни.

«Я столкнулся с горем, лицом к лицу с болью.

И снова прошел сквозь огонь.

Она умерла, и я не мог отпустить.

А теперь ушла и ты. Но я хочу быть с тобой.

Слова исчезают. Не о чем говорить.

Я выгораю, существую, нуждаясь… в… в…»

— Эшли.

Перевожу взгляд на брата, который смотрит на меня с большей мягкостью в глазах, чем я когда-либо видел.

Он кивает в сторону моей гитары и моего песенника, лежащего передо мной открытым.

— Думаю, что это то слово, которое ты ищешь.

Чувствуя себя так, словно сотни прожекторов освещают мою открытую грудную полость, я прочищаю горло и начинаю песню сначала.

После первых нескольких тактов Джесайя говорит достаточно громко, чтобы я мог услышать, но так, будто это секрет.

— Как она называется?

— «Обретая надежду».

Уголок его рта приподнимается, но брат не смотрит на меня.

— Как раз самое время.

Джесайя достает свой телефон, давая мне перерыв в разговоре. Я продолжаю работать над песней, мое горло сжато, а сердце пусто, как никогда.

В конце концов, дверь распахивается, и входит Райдер, направляясь к Эллиот, чтобы взъерошить ей волосы, прежде чем присоединиться к нам. Он выглядит усталым, но таким счастливым, каким я его никогда не видел.

— Ты ужасно широко улыбаешься для чувака, который поспал пару часов между кормлением из бутылочки и сменой подгузников, — замечает Джес.

Райдер зевает сквозь улыбку.

— Джейд работала в ночную смену. Кэти уже живет как рок-звезда — типа, не спит всю ночь, ест и гадит в штаны.

Джесайя хмурится.

— Я возмущен этим.

Райдер ухмыляется.

— Но ты этого не отрицаешь.

Мой брат пожимает плечами.

Райдер смотрит на меня.

— Быть отцом — это лучшее, что я когда-либо делал. Ты помнишь, когда родилась Эллиот, как наблюдение за ее сном заставляло тебя улыбаться?

Нет. Когда родилась Эллиот, я в основном плакал и оставался в постели, проклиная Бога за то, что он забрал мою жену и оставил меня одного растить новорожденную без матери, но я не говорю ему об этом.

— Да. — Я возвращаюсь к игре на гитаре.

— Звучит круто. К какой это песне? — спрашивает Райдер.

— Бенджи только что написал её, это чертовски круто. Называется «Обретая надежду».

— Сыграй это еще раз. — Глаза Райдера сосредоточены на моих руках, его голова слегка покачивается в такт, когда я играю. — У меня есть идея.