Обретенное время

Я малодушно заметил, что с ее стороны это было мило и благородно, но я знал, что она лгала, что ее откровения замешаны на вранье. Пока она углублялась в рассказы о своих похождениях, я с ужасом думал о том, что всё это так и осталось для Свана неизвестным, и принесло бы ему столь сильные страдания, потому что его чувственность была привязана к этой женщине; и он догадывался обо всем этом по ее глазам, стоило ей взглянуть на какого-нибудь незнакомого мужчину, женщину, пришедшихся ей по вкусу. По сути, она болтала только затем, чтобы снабдить меня, как казалось ей, сюжетами новелл. В этом она ошибалась — она конечно же с избытком пополняла кладовые моего воображения, но это совершалось это непроизвольно, и у истока стоял я сам, — с ее помощью, хотя и без ее ведома, я постигал законы жизни.

Г‑н де Германт приберегал свои молнии для герцогини, и г‑жа де Форшвиль не упускала случая указать раздраженному герцогу на свободный круг общения его жены. Так что герцогиня была вдвойне несчастна. Правда, г‑н де Шарлю, с которым я как-то об этом разговорился, утверждал, что первые проступки были допущены не его братом, что в действительности миф о верности герцогини прикрывает бессчетное количество тайных приключений. Я никогда не слышал подобных разговоров. Практически для всех г‑жа де Германт была женщиной совершенно иного склада. Мысль о том, что она безупречна, разумелась как нечто очевидное. Я не мог решить, какое из двух этих предположений соответствует истине — истине, которая неизвестна трем из четырех. Мне ведь еще помнились блуждающие голубые взгляды герцогини де Германт в одном из нефов комбрейской церкви. Однако правдой было и то, что ни одно из этих предположений не опровергалось ими, и как тому, так и этому они могли придать иные и столь же приемлемые смыслы. В детском своем неразумии я на мгновение принял их за любовные взгляды, обращенные ко мне. Затем я понял, что то были лишь благожелательные взоры владычицы, которая, как с витражей церкви, рассматривала своих вассалов. Следовало ли теперь признать, что именно первая моя мысль была истинной, что позднее герцогиня никогда не говорила со мной о любви только потому, что скомпрометировать себя с другом тетки и племянника было для нее опаснее, чем завести интрижку с неизвестным юношей, случайно встреченным в Св. Иларии Комбрейской?