Обрученная с врагом

Состояние здоровья его величества Андреаса не вызывало опасений, и король был выписан из больницы на радость любящему народу. Эльза читала и чувствовала, как на щеках играют желваки. Думая об Андреасе, она испытывала чистый беспримесный гнев. Должно быть, Мартин почувствовал это — он забрал у Эльзы планшет и сказал:

— Не трави душу.

Эльза вздохнула и села на кровать. Их комнатка была вполне уютной, окна выходили на веселую оживленную улочку, и откуда-то снизу летели звуки музыки: маленький ансамбль исполнял народные песни — но Эльза никак не могла успокоиться и выбросить Андреаса из головы хоть на время.

— Не могу, — сказала она, когда Мартин осторожно опустился рядом. — Наверно, я усиливаю нашу связь, когда думаю о нем… но Мартин, я такая злая сейчас.

— Я чувствую, — произнес Мартин и взял Эльзу за руку. — От тебя так и брызжет. Не надо это видеть.

Эльза прижалась к его плечу — не то в поисках защиты и опоры, не то просто в желании ощутить прикосновение к живому. Мартин вздохнул, обнял ее и сказал:

— Если хочешь, сходи погуляй. Развейся. Мганга составит тебе компанию.

На мгновение Эльзу обожгло сочувствием и печалью. Она вновь увидела, насколько глубоким было отчаяние и внутреннее одиночество Мартина. Ей страшно было даже представить, каково это: быть сильным, молодым, здоровым, иметь все — и в один миг все утратить.

— Нет, я не пойду, — промолвила она. — Как же ты один останешься…

Мартин неопределенно пожал плечами.

— Послушаю новости, — ответил он. — Или книгу. Эльза, ты молодая девушка. Не надо ложиться со мной в гроб.

Эльза разозлилась так, что стукнула его по плечу.

— Совсем дурак? — воскликнула она. Мартин рассмеялся, но за смехом была видна печаль.

— Что? — ответил он вопросом на вопрос. — Не сидеть же тебе взаперти? Я не обижусь, честно.

Эльза стукнула его снова.

— Прекрати, говорю… — на миг ей показалось, что вот-вот польются слезы. Мартин откинулся на кровать и промолвил:

— Звучит так, как будто ты меня действительно любишь…

Эльза удивленно посмотрела на него и вдруг поймала себя на мысли о том, что все это время не задумывалась о любви. Она не задавала себе вопроса, любит ли Мартина, и любит ли он ее.

Какое чувство стояло между ними? Что их соединяло?

Эльза не знала, что ответить. Поэтому так и сказала:

— Я не знаю, Мартин. Я никого и никогда не любила, не влюблялась… И я не знаю, что это.

Она умолкла, понимая, что говорит не то и не так. Что, должно быть, Мартин хочет услышать совсем другие слова.

Мартин вздохнул и признался:

— А я любил так давно, что все забыл. И сейчас тоже не могу сказать, как называется это чувство, — он помолчал и добавил: — Спасибо за честность, Эльза. Я признателен.

Ансамбль на улице заиграл знакомую мелодию, танго бора — длинную и пронзительно-искреннюю песню. Некоторое время Мартин и Эльза молчали, а потом Мартин спросил:

— Опиши мне еще раз нашу комнату.

Эльза огляделась и сказала:

— Наша кровать у стены. В стене раздвижной шкаф. Рядом два кресла и столик. Легкие такие, плетеные. А что?

Мартин улыбнулся и сказал:

— Передвинь их. Кресла и стол. Освободи место.

— Зачем? — искренне удивилась Эльза. Во взгляде Мартина мелькнули странные бодрые искры, и он ответил:

— Будем танцевать.

Эльза пожала плечами — странная идея — но все-таки послушно передвинула мебель. На получившемся квадрате вполне можно было танцевать: бора не требовал много места. Мартин поднялся с кровати и протянул Эльзе руку:

— Миледи, — произнес он с чопорным поклоном, — позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец.

— Я не умею, — испуганно призналась Эльза, взяв Мартина за руку. — Я никогда не танцевала. Честно, ни разу, только по телевизору видела.

— Это просто, — улыбнулся Мартин. — Клади руку мне на плечо. Объятие нельзя разрывать, нельзя увеличивать дистанцию. Расслабься, дыши глубже и двигайся легко. Не сопротивляйся, просто иди.

— Ничего себе легко… — пробормотала Эльза и внезапно обнаружила, что уже танцует. Плывет вместе с Мартином по комнате: медленно, спокойно, словно лист, падающий с ветки на землю.

Это было очень легко и одновременно ужасно трудно. Эльзе постоянно казалось, что она — тяжеленная колода, и ее приходится таскать туда-сюда. Взгляд Мартина был где-то за ее плечом. «Я ужасно танцую», — подумала Эльза, и Мартин вдруг сказал:

— Ты прекрасно двигаешься. Все правильно.

Это было одновременно прекрасно и жутко. Музыка казалась то зарослями, через которые надо было прорываться с боем, то мягкими волнами, в объятиях которых хочется уплыть в неведомые дали. Эльза боялась совершить очередную ошибку, чувствовала себя тяжелой и неповоротливой — и это чувство вдруг уходило, уступая место свободной легкости. И не сразу, но Эльза вдруг почувствовала, что наконец-то сумела найти какую-то опору не в Мартине, но в себе самой — и тотчас же стало легче. Она уже не заваливалась ни назад, ни вперед, она двигалась плавно и красиво, и пусть танец был не идеальным — он был настоящим.

— Это как верить, — негромко сказал Мартин. — Теряешь веру — теряешь равновесие.