Обрывая нити

Грег весьма аккуратно подхватил перо пинцетом и перенес со своей ладони на небольшую бархатную подушечку, лежащую тут же. И лишь после этих манипуляций принялся рассматривать перо через стекло.

Через пару минут Грег взял другой экземпляр, из принесенных сегодня, и, положив рядом, так же начал очень внимательно изучать.

— Я не понимаю, — наконец отложил он лупу и устало потер руками лицо.

— Любое перо птицы имеет волоски, которые цепляются друг за друга, создавая общую поверхность, — пояснил Альберт. — А у этого пера такого нет, оно сплошное, как лезвие ножа. А теперь смотри, — Альберт снова взял пинцетом перо и легко взмахнул им поперек шторы, закрывающей окно. Тяжелая ткань тут же, шелестя, скользнула на пол. — Теперь представь, что можно сделать целым крылом с такими перьями.

— И все же лучше бы вам не искать ее, — покачав головой, продолжил настаивать на своем Грег. — Я могу идти?

— Да, — коротко и несколько расстроено бросил Альберт, пряча перо в медальон.

Грег не заставил себя ждать и быстро покинул кабинет. В свою комнату он пришел в глубокой задумчивости и растерянности. Вся эта история очень тревожила его. В отличие от остальных, в реальность женщины с крыльями он поверил еще девятнадцать лет назад. Тогда, будучи еще совсем детьми, Альберт с Одуэлом, своим двоюродным братом и будущим королем, прибежали в замок, запыхавшиеся, растрепанные, и наперебой начали рассказывать, как из водопада Кай-Рий вылетела женщина с крыльями. Сам Грег тогда тоже был еще совсем юнцом и рассказ мальчишек настолько впечатлил его, что он пошел на водопад проверить их слова. Вот там-то он и встретил деревенского мужика, бесцельно бродящего вокруг озера. А еще увидел странную вещь. Лед на Кай-Рий, несмотря на мороз, был сломан. И не просто покрыт трещинами в нескольких местах, а так разворочен, будто его изнутри что-то разорвало, заодно выплеснув на берег немало воды, которая подмыла весьма толстый пласт снега. Рассказ мужика подтвердил правдивость фантазий братьев, но Грегу хватило ума понять, что сообщать другим о подобных вещах все же не стоит.

К его возвращению в Криотский замок детей успели убедить в том, что им померещилось и видели они не больше, чем игру света на снегу. Точнее, взрослые думали, что смогли их в этом убедить. Отец Грега был в той же должности, что сейчас занимал он сам, а до того первым доверенным лицом герцога Сандра считался его дед. Хоть должность и передавалась по наследству, ее нужно было заслужить. Фактически Грег уже тогда был телохранителем Альберта Сандра, поэтому находился при мальчике практически неотрывно. А поскольку, в отличие от других слуг, он легко подмечал странности и нестыковки, пройти мимо детских рисунков, спрятанных под подушкой Альберта, не мог. Казалось, какое отношение могут иметь какие-то каракули к взрослому молодому мужчине? Для простого человека никакое, но Грег видел, насколько Альберта взволновала вчерашняя встреча на водопаде. И дело была даже не в том, что крылатая женщина свалилась ему прямо на голову. А в том, что папка с теми самыми детскими рисунками была до сих пор цела, и сегодня Грег увидел ее среди бумаг, лежащих на столе герцога. Все это вместе взятое сильно встревожило Грега.

Глава 9. Вопросы профессионализма

На этот раз я даже не стала будить незадачливого библиотекаря. Просто тихо прошла мимо диванчика, направляясь к еще не изученным мною стеллажам. Судя по парам, исходящим от чрезмерно «усердного» работника библиотеки, вчера он хорошо где-то покутил, и теперь бедняге требовался отдых.

В отношении любви к разгульному образу жизни люди этого мира ничем не отличались от землян. Вчера вечером я имела весьма сомнительное удовольствие в очередной раз убедиться в этом. Возвращаясь в свое временное пристанище, я не рискнула заходить в «Белую лебедь» через дверь. Поскольку, покинув библиотеку, решила немного прогуляться, то к зданию борделя подошла достаточно поздно, и музыка, доносящаяся из его недр, ясно дала понять, что «рабочий день» не просто начался, а пребывает в самом разгаре. К тому же мне не хотелось столкнуться нос к носу с администратором и напомнить о себе, чтобы потом опять заставлять забыть. Поэтому я не придумала ничего лучше, чем, нырнув в уже знакомые кусты, снова принять облик животного.

«Стенолазные» способности у кошачьего тела, определенно, были хуже «прыгательных», но значительно лучше «копательных». Хорошо, что при возведении здания рабочие выбрали мелкий камень, а швы сделали достаточно глубокие, чтобы можно было крепко уцепиться кошачьими когтями. Конечно, в идеале мне следовало бы стать птичкой и просто влететь в окно, но здесь имелось два больших «но». Во-первых, принципы полета ангела и птицы существенно отличались. Ну не получалось у меня ловить все эти восходящие воздушные потоки и усердно махать крылышками. Надоедало. А коряво парящая птаха в моем исполнении то еще зрелище.