Общественное животное

‹Каждая американская девочка… к десяти годам прекрасно знакома с известными назиданиями относительно ‹скользкой дорожки›. Девочке объясняют, что если она позволит себе зайти дальше поцелуев в щечку - этого самого нс-винного типа сексуального поведения, то первый шаг неизбежно потянет за собой все остальное, включая половой акт и беременность, и что такое поведение, естественно, является неправильным. Иными словами, ей внушают следующее: дай себе хоть чуточку увлечься своими чувствами -и ты в результате совершишь аморальный поступок. Между тем каждому американскому мальчику сообщают (нс-важно, открытым текстом или нет), что девочек специально инструктируют на сей счет (снабжая их ‹оружием отпора›). И поэтому, что бы девочка ни говорила в ответ на мужские поползновения, это не более чем отражение усвоенной мудрости взрослых, а вовсе не выражение собственных чувств девочки, то есть все, что говорит девочка, нужно просто игнорировать› [60].

В определенном смысле мы все стали жертвами общества, которое исповедует амбивалентные и даже лицемерные аттитьюды в отношении подростковой сексуальности. Хотя Фо пишет о настоящем, проведенный ею анализ в высшей степени соответствует и моему собственному юношескому опыту.

Когда я был юношей (конец 40-х - начало 50-х гг.), молодые женщины были воспитаны так, что должны были изображать, будто совсем не интересуются сексом и радости от него не получают. Мир взрослых тщательно взращивал и стимулировал точку зрения, согласно которой ‹порядочные девушки› не должны наслаждаться сексом до тех пор, пока не вступят в законный брак. Ситуация вечна, как сама жизнь: молодые люди всегда стремились ‹дать волю рукам›, а молодые девушки уклонялись от мужских объятий. Однако с течением времени и по мере возрастания степени знакомства и близости (скажем, к четвертому свиданию), нормы ‹добропорядочного поведения› уже допускали некоторую степень сексуального поведения.

Факт остается фактом: в силу наличия комбинации биологических и культурных причин молодые женщины в нашем обществе были вынуждены играть - и по сей день играют - роль ‹проводящих пограничную линию› и ‹ставящих заслон›. Иными словами, именно женщина рискует забеременеть, и именно женская репутация может быть опорочена, если ее обладательницу обвинят в беспорядочных половых связях. Однако стоит женщине заинтересоваться конкретным молодым человеком, и со временем она может позволить большую близость со своим избранником. Эта все более усиливающаяся близость может привести некоторых молодых людей к ошибочному, хотя и широко распространенному убеждению: когда, мол, женщины говорят ‹нет›, они часто имеют в виду ‹может быть› или ‹не сейчас›.

Особый вклад в укрепление этой мужской точки зрения вносит Голли-вуд, и, по моему мнению, он в значительной степени усиливает и обобщает ее. Если бы я мог получить по доллару за каждый из увиденных мною фильмов, где происходит одно и то же! Романтический герой заключает героиню в объятия и начинает осыпать ее поцелуями. Она сопротивляется, пытается вырваться, но… постепенно уступает; ее руки, пытавшиеся разорвать объятия мужчины, начинают страстно обвивать его шею и ласкать его шевелюру. Ее сопротивление оборачивается возбуждением, а оно в свою очередь переходит в страсть; и все это удивительное превращение не занимает более пятнадцати секунд! Эта киноложь может создать иллюзию того, что женщина конфликтует со своей сексуальностью и хочет, чтобы ее взяли силой.

Было бы трагической ошибкой истолковать данный анализ как оправдание - оправдание сексуальной настойчивости со стороны мужчин в нашем обществе или ошибочного убеждения в том, что в глубине души женщины желают, чтобы их взяли силой. Если бы подобное истолкование было верным, то наш анализ представлял бы грубый пример того, что называют ‹обвинением жертвы›. Конечно, данные действия и убеждения оправдать нельзя, но наш анализ помогает глубже заглянуть в их источники, и знание это крайне необходимо.

Должен так же отметить, что вера в ‹миф об изнасиловании› присуща не только мужчинам. В своих опросах студенток и сотрудниц университетов Мала-мут и его коллеги обнаружили такую картину: хотя ни одна женщина лично не считала, что могла бы извлечь какое-либо удовольствие в результате сексуального насилия, значительный процент респонденток был убежден, что какие-то другие женщины, вполне вероятно, могли бы [61].