Общество и хозяйство в Римской империи. Том I

Так, при Домициане оппозиция возобновила свои выпады как против императорской власти в целом, так и против личности императора.[158]

Начавшаяся борьба не ограничилась пределами Рима. Мы знаем, что изгнанный из Рима Дион Хрисостом, которому было запрещено жить в родной Вифинии, вел бродячую жизнь; меняя свой внешний облик и, вероятно, под чужими именами, он всюду возвещал новое стоико-киническое Евангелие, в которое он теперь окончательно уверовал. Он почти целиком посвятил себя распространению своих новых идей, и показательно, что его пропаганда была действительно направлена против Домициана и его методов правления. Запрещение жить в Вифинии много говорит об условиях, сложившихся на Востоке: то влияние, которое имела бы проповедь Диона на его родине, представляло угрозу для императора.

Если мы обратимся к вопросу о содержании его пропаганды, то из его речей и из того, что нам известно о деятельности философов в Риме, мы увидим, что здесь на первом месте стоит обличение тирании, которая идентифицируется с правлением Домициана. Такова ее негативная сторона. Была ли у противников Домициана в запасе еще и другая, так сказать, положительная часть программы, которую они противопоставляли тирании? Позднее, уже при Траяне, Дион поведал императору и всем нам, каким он представляет себе идеальное устройство Римской империи и вообще идеальное государство. Тирании он противопоставляет стоическое и киническое царствование (βασιλεία) и живописует его такими красками, что его картина, по крайней мере отчасти, напоминает методы правления принципата времен Траяна.[159]

Согласно общепринятому мнению, Дион и оппозиция рисовали такую картину, поняв, что им ничего не остается, как только примириться с монархией, и, делая хорошую мину при плохой игре, объявили монархию Траяна басилеей (βασίλεια) стоических философов; считают, что они скрепя сердце отказались от своих республиканских идеалов. Я не вижу оснований для такого вывода. Мне представляется, что оппозиция с самого начала, за исключением, может быть, единичных случаев — если Гельвидий Приск и впрямь был убежденным республиканцем, — признавала принципат, но, приняв точку зрения Антисфена, младших киников и стоиков, выдвинула требование, чтобы принципат перестроился, приспособившись к идеалу стоической и кинической басилеи (βασιλεία).[160]

Программа стоического и кинического царства, которую предлагает Дион, достаточно известна, так что здесь не нужно останавливаться на ее анализе. Основные ее пункты следующие: царь избран божественным провидением и действует в совершенном согласии с волей высшего бога; сам он при жизни не является богом; власть для него — не личная привилегия, а долг; вся его жизнь — это труд (πόνος), а не удовольствие (ηδονή); для своих подданных он — отец и благодетель (πατήρ χαί ευεργέτης), а не господин (δεσπότης); его подданные — свободные люди, а не рабы; они должны любить его, а он должен быть φιλοπολίτης и φιλοστρατιώτης и должен быть πολεμικός, но в то же время ειρηνικός в том смысле, что вокруг него нет никого, с кем нужно было бы вести борьбу; наконец, он должен быть окружен друзьями (это положение намекает на сенат), которые принимают участие во всех делах управления государством и являются свободными (ελεύθεροι) людьми благородного происхождения (γενναίοι). Несомненно, многие пункты этой программы, излагаемой Дионом, нельзя рассматривать как чисто теоретические положения, на самом деле они соответствуют характеру Траяна и его способу управления государством.[161]

Однако достаточно заглянуть в тот панегирик Траяну, который произнес Плиний при своем вступлении в должность консула, чтобы, сравнив его с первой и третьей речью Диона о царской власти, убедиться, как далеко выходит Дион за рамки простой констатации фактов; главное, чему посвящены речи Диона, это проповедь вечных норм, которые Траяну предстояло либо принять, либо отвергнуть.[162]

Поэтому я полагаю, что противники Флавиев в большинстве случаев не осуждали принципат как таковой; их отношение к нему, скорее, совпадало с позицией Тацита. Они его признавали, но желали, чтобы он как можно более приближался к басилее (βασιλεία) стоиков и как можно менее походил на то, что они понимали под тиранией, воплощение которой они видели в военной тирании Калигулы, Нерона и Домициана. Вступление на престол Нервы и Траяна положило конец противостоянию, существовавшему между основной массой населения (в особенности между просвещенным слоем городской буржуазии) и носителями императорской власти. В речах Диона о царской власти, с которыми он выступал перед Траяном и которые затем, очевидно с одобрения императора, не раз повторял в крупнейших городах Востока, были сформулированы те пункты стоической доктрины, которые согласился принять принципат, и те уступки, на которые, со своей стороны, согласилась пойти доктрина во имя требований реальной жизни.