Общество сознания Ч

- «Бро»! Броцкист. Обожатель Иосифа Бродского. А вообще-то - самодур и алкаш. Всю жизнь носится с Бродским. При советской власти мечтал пострадать за своего кумира. На волне перестройки все же немного выехал на этом коньке, но очень немного. Бродский хороший поэт, но до чего же омерзительны все его слюнявые обожатели! Теперь Осечка возвратился в лоно своего папаши, вместе с ним ведет клуб любителей поэзии Бродского, вместе закладывает за воротник, я рад за них. Ирину жалко. Она опять одна-одинешенька.

- В ней, должно быть, снова обнаружились, как ты говоришь, ароматы.

- Да, представь себе, она сильно похорошела с тех пор, как мы расстались.

- Осечка! - усмехнулась Катя. - Переставь ударение, и получится осйчка.

- Да, я давно это подметил. Он и есть осечка. Ошибка творения.

- Будь доволен, что Ирина не родила тебе вторую осечку.

- Я доволен, Катя, я всем доволен. Ты не думай, что я плачусь тебе в жилетку.

- Ты до сих пор злишься на меня за то, что я тебя бросила?

- Я никогда не злился на тебя за это. Я понимаю, что ты не создана для жизни с малообеспеченным гражданином, и очень радовался за тебя, что ты вышла замуж за богатого дельца.

- Он не просто делец.

- Прости, я не так выразился. К тому же о своем князе.

- Когда ты согласился с моим предложением принять от него деньги на княжество, я сразу поняла: ты меня окончательно разлюбил. Иначе бы ты ни за что не согласился. Ну, что молчишь? Не любишь меня больше нисколько? Ладно, можешь не отвечать. И кстати, напрасно ты жалеешь свою Ирочку. У нее свой бизнес, хороший дом, куча денег, живет себе припеваючи. Тут ее недавно по телевизору показывали, она нас жить учила. Красивая, я согласна. Но я, однако, всех милее, всех румяней и белее. Ну хоть с этим-то согласись!

- Согласен.

- Ну а как ты расстался с нею? Как ты решился-то? Ведь ты никого не в состоянии сам бросить. Надо, чтоб тебя бросили.

- Ты права. Это произошло совершенно случайно. Однажды утром она особенно зло отвечала на мои попытки разбудить ее, отстаивая свое священное право «совы» спать до полудня. Она огрызнулась и уснула с таким озлобленным лицом, что я долго глядел на это страшное, злое лицо и ловил себя на мысли, что готов сейчас задушить собственную жену, которую когда-то так любил. Я спохватился и понял: это конец! Тихонечко собрался, взял самые необходимые вещи, деньги - благо они случились тогда - и сбежал. Просто сбежал. Шел и был уверен, что дойду до метро и возвращусь. Сел в метро и думал: доеду до Курского вокзала и помчусь назад. На Курском мне удалось взять билет на поезд в Крым, отправляющийся через десять минут. Я сел в купе и думал: сейчас встану и поеду домой. Потом поезд тронулся, и мне стало хорошо-хорошо. Боже мой, если б ты знала, Катенька, до чего же мне стало тогда хорошо! Я чуть с ума не сошел от счастья. Это был самый лучший день в моей жизни. И наверное, я тогда уже задумал создать колонию «жаворонков». А может быть, еще раньше, когда жил с Ириной и злился на нее за то, что она спит так подолгу. Мне, например, очень нравился анекдот про мужика, который думает о жене: «Эх, дурак я, дурак! Если б десять лет назад убил ее, сейчас бы уже из тюрьмы вышел».

- Да, это хороший анекдот, - улыбнулась Катя. - Хорошо, что он нравится тебе не в применении ко мне. А ты, я гляжу, так разволновался, рассказывая про свою жизнь с Ириной, что и спать передумал. Волнуешься, когда вспоминаешь о ней?

- Волнуюсь, - признался Владимир Георгиевич. - Многое, правда, уже перекипело, но не все. Ее вечная ревность, ее вечное недовольство мною так до сих пор и стоят комом в горле. Ее скандальный голос так и звучит порой в ушах, хотя я уже давно его не слышал.

- Соскучился?

- Ага. Жалею, что на магнитофон не записал.

- Ладно, хватит об этом. Мне надоело про нее. Расскажи лучше что-нибудь про птиц. Я так люблю слушать, когда ты рассказываешь про птиц. Когда мы с тобой жили, я часто сожалела, что я не птица. Давай про птиц, влагере!

Это было их заветное слово. - «Влагере» означало три первых буквы его имени и по две от отчества и фамилии.

- Про птиц? Пожалуйста. Тут я познакомился с одним оригинальнейшим человеком, творцом разных новых теорий. Например, теория похудения. Человека, желающего похудеть, раздевают догола, связывают по рукам и ногам и так оставляют на месяц в квартире одного. Он вынужден ползать на брюхе или неуклюже скакать на связанных ногах. Через месяц он превращается в змею. В иных случаях откроют дверь, а там никого - змея уползла в пустыню и там счастливо зажила.

- А при чем же тут птицы? Это же о змеях!

- В том-то и дело, что фамилия изобретателя такого метода похудения - Воробьев.

Княгиня посмотрела на отца-основателя особенным взглядом и тихо сказала:

- Ах, Воробьев!.. Тогда понятно.