Общество сознания Ч

- А вы, ваше высочество, полагаете, что князья стоят выше отцов-основателей? Ошибаетесь! Не было бы меня - не было бы и княжества, вы бы с его высочеством не были б никакими высочествами, оставаясь простыми «новыми русскими». Прелестно! И катались бы вы банально по Кипрам и Таиландам, профукивали денежки на смех аборигенам. тоска!

- Прости, влагере. Не сердитесь, отец-основатель, я больше не буду. Я люблю вас.

- То-то же! Прибавлю скорость.

И все-таки они и не разбились насмерть, и не успели к рассвету добраться до княжества. Когда свернули с шоссе на проселочную дорогу, гнать стало невозможно - и впрямь глупо перевернуться на проселочной и сломать руку или ногу.

Выехав из леса на широкое поле, лежащее к югу от княжества, увидели первые лучи солнца, выпрыгнувшие на востоке за холмами на правом берегу Волчицы. Под голубым куполом неба разворачивалась дивная панорама строящегося государства, а на Ярилиной горке собрались все его подданные, чтобы поклониться явлению солнца, и некоторые, уже воздав молитвы, спускались к реке - совершить священное утреннее омовение.

Глава четвертая

Кто убил президента Кеннеди?

- Она готовится стать матерью.

- А я готовлюсь стать отцом.

Он проснулся с первыми лучами рассвета и с удовольствием обнаружил себя в электричке в облике Василия Васильевича Чижова, ибо пять минут назад ему снилось, будто к нему пришел алкаш-сосед по лестничной площадке Андрюха со словами: «Я должен сделать вам весьма важное заявление. Это я убил президента Кеннеди». Там, во сне, Василий с ужасом осознавал, что он уже не Чижов, а Чарли Роуз, следователь по делам убийств города Далласа, штат Техас. И теперь какое же это было счастье видеть, что Даллас остался позади, во сне, и он опять Василий и едет в Радоницы, к батюшке протоиерею Василию встречать Пасху.

Он принялся гадать, почему могла присниться такая дрянь под утро Великой пятницы, после вчерашнего замечательного вечера, ночного разговора с Ладой и сегодняшнего упоительного утра. Должно быть, потому, что, встречая Андрюху в подъезде вдрызг пьяным, Василий всякий раз думал о нем отрицательно, как о безнадежно пропащем. Гордыня ты, гордыня! Вот этак накажет Господь за гордыню, и впрямь очнешься в одно прекрасное утро несчастным америкашкой в штате Техас.

Вспомнилось, как вчера Белокуров рассказывал про писателя Коняева, у которого были два соседа по лестничной площадке, один всю жизнь пил, другой

- богатства копил, у одного, кроме раскладушки, в доме ничего, хоть пустой бутылкой покати, у другого - ультрасовременная техника, мебель, все такое прочее; и вот однажды того, который копил, подчистую обворовали, все из квартиры вытащили, он стоит на лестничной площадке, нервно курит, а этот, который пил, поднимается по лестнице и говорит: «Вот видишь? А водочка-то - во мне!»

«Да, - усмехнулся Василий, глядя в окно электрички на скачущий справа по верхушкам деревьев рассвет, - а водочка-то - во мне!»

Он стал думать, какой в этом заключен глубочайший смысл. Накопление овеществленного и неовеществленного. Только вместо водки должно стоять нечто высшее. Вчера вот он водку не пил, хотя до смерти хотелось выпить в честь такого редкого гостя. Бог ты мой, он вчера познакомился с самим Белокуровым! И все же хорошо, что не пил. Сейчас бы мучился от похмелья, которое по-турецки называется мухмурлук, как сообщил вчера Белокуров. «Господи! Благодарю Тебя, что не попустил мне нарушить пост!»

И почему это современные писатели если описывают электричку, то она у них всегда замусоренная, с непроглядными, тусклыми окнами, с загаженными сиденьями, вонючая? Вот сейчас едет Василий Чижов из Москвы в Тверь - электричка новенькая, сиденье к сиденьицу, деревянные, свежеотлаченные, пол чистый, пахнет уютно, стекла сияют, в них рассвет блестит. И все потому, что он вчера сдержался и не пил, не оскоромился, ночью так хорошо поговорил с Ладой, а утром прошелся пешочком по спящей Москве от дома до самого Ленинградского вокзала, который так почему-то до сих пор и не переименовали в Петербургский.

Василий Васильевич расплылся в улыбке, вспоминая вчерашние разговоры с Белокуровым. Неужели они теперь станут друзьями? Даже и не верится. Уходя, Белокуров сказал, что ему необычайно понравилось у них в гостях и он теперь будет часто приходить. Он ушел в половине первого ночи. Когда Лада, проводив гостя до такси, вернулась и навела порядок, они легли и стали говорить о своем самом сокровенном, мечтать. Надо же, им уже не по семнадцать лет, а они все еще мечтают. У них одна общая мечта, которая непременно когда-нибудь сбудется, нужно только не отчаиваться и молиться, верить и ждать великой милости.