Обширней и медлительней империй

Поисковики спокойно, словно на пикнике, бродили по лугу, заросшему сиреневыми травами, и тихонько переговаривались друг с другом. Они не смели говорить громко, опасаясь нарушить великое, царившее здесь миллионы лет безмолвие ветра и листьев, листьев и ветра – то нарастающее, то стихающее, но неизбывное. Они говорили почти шепотом, но, будучи людьми, не могли не говорить.

– Бедняга Осден! – прыснула биотехник Дженни Чонг, пилотируя маленький разведывательный вертолет к Северному полюсу планеты. – Иметь в голове такую сверхточную аппаратуру – и быть не в состоянии ее применить. Какой облом!

– Он сказал мне, что ненавидит растения, – со смешком отозвалась Оллероо.

– Хочешь сказать, что он сам похож на растение? По крайней мере, до тех пор, пока мы его не задеваем?

– Я бы тоже не сказал, что мне вся эта растительность по душе, – заметил Порлок, глядя на расстилавшиеся внизу багровые приполярные леса. – Все одно и то же. Ни малейшей мысли. Ни малейших изменений. Человек, останься он здесь один, рехнется в пять минут.

– Но они все живые, – сказала Дженни Чонг. – И Осден ненавидит их именно за это.

– Ну, он все-таки не настолько ублюдок, – великодушно вступилась Оллероо.

Порлок бросил на нее косой взгляд:

– Ты что, и с ним спала?

Белденианка вспыхнула и разрыдалась:

– У вас, землян, на уме одно непотребство!

– Да нет, он ничего такого не хотел сказать, – поспешила вмешаться Дженни Чонг. – Ведь правда, Порлок?

Химик внезапно расхохотался, и его усы украсились гирляндой брызг слюны.

– Да Осден не переносит даже, когда к нему прикасаются, – сквозь слезы всхлипнула Оллероо. – Я его как-то случайно задела плечом в коридоре, так он оттолкнул меня с такой гадливостью, словно я грязная… вещь. Мы все для него только вещи.

– Он – дьявол! – внезапно взвился Порлок с такой яростью, что обе женщины испуганно вздрогнули. – Он уничтожит всю нашу команду, не одним способом, так другим. Попомните мои слова! Да его нельзя на пушечный выстрел подпускать к нормальным людям!

Они приземлились на Северном полюсе. Полуночное солнце еле тлело над невысокими холмами. Сухие ломкие зелено-бордовые палки растений торчали во всех направлениях. Хотя здесь везде существовало только одно направление – на юг. Подавленные великим безмолвием, поисковики молча достали свои инструменты и принялись за работу – три копошащихся вируса на теле неподвижного космического великана.

Осдена никто не приглашал в исследовательские экспедиции; никто не просил его сопровождать очередной вылет ни в качестве фотографа, ни пилота, ни связиста. Сам он тоже не изъявлял ни малейшего желания в них участвовать и потому редко покидал центральную базу. Там он часами просиживал за компьютером, делая сводку результатов изысканий Харфекса. Еще он помогал Эскване, в обязанности которого входила профилактика оборудования, но на радиоинженера общение с ним действовало таким специфическим образом, что он просыпал двадцать пять часов из тридцати двух, составлявших местные сутки. И даже несмотря на это, мог заснуть в любой момент, прямо над паяльником.

Однажды координатор решила не отправляться на вылет, а провести весь день на базе, чтобы спокойно составить отчет. Кроме нее, оставалась только Посвет Ту, с которой Маннон провозился все утро, чтобы вывести из состояния превентивной кататонии. Теперь она отлеживалась в своей комнате. Томико, одним глазом наблюдая за Осденом с Эскваной, заносила информацию в банк данных. Так прошло два часа.

– Ты, очевидно, собираешься для соединения этой цепи использовать микроманипуляторы восемьсот шестидесятой серии, – раздался тихий нерешительный голос Эскваны.

– Естественно!

– Прости, но я вижу, что у вас только восемьсот сороковые…

– Так будут восемьсот шестидесятые! Я, к твоему сведению, еще не успел поменять. У меня не тысяча рук! Вот когда я не буду знать, что делать дальше, тогда и начну спрашивать твоих советов, инженер!

Томико выждала с минуту и оглянулась. Эсквана спал, уронив голову на стол и засунув в рот большой палец.

– Осден!..

Тот промолчал и даже не обернулся. Лишь легкое нетерпеливое движение плечами показало, что он слушает.

– Ты не можешь не знать, в чем слабость Эскваны.

– Я не в ответе за его ненормальные физические реакции.

– Зато ты в ответе за себя. На этой планете без Эскваны нам не обойтись, а вот без тебя – вполне. Поэтому если ты не способен контролировать свою враждебность, то тебе, пожалуй, следует отказаться от общения с ним.

Осден отложил инструменты и встал.

– Да с удовольствием! – взвизгнул он. – Ты же не способна даже вообразить, что значит постоянно подвергаться вместе с ним приступам его неосознанного страха, разделять его патологическую трусость, быть вынужденным вместе с ним трястись как овечий хвост от малейшего шороха!