Обсидиановая бабочка

– Поцелуй его, – велела она.

Я оглянулась на нее:

– Пусть он наденет штаны, тогда поцелую.

Она покачала головой:

– Я не про поцелуй в губы говорю.

Если я бы покраснела сильнее, у меня бы голова лопнула. Я обернулась, чтобы не видеть Бернардо.

– Мы такого не делаем.

– Вы сделаете все, что мы скажем, – ответила она.

Не знаю, что бы я на это сказала, но тут прозвучал голос:

– Хватит этих игр, Полина. Отдай им оружие и отпусти их.

Мы все повернулись. Из дальней темной комнаты вышел еще один карлик, то есть низкорослый человек. Он был, может быть, на голову выше Полины, барменши, и скорее испанской внешности и моложе. Волосы у него были сочного черного цвета, кожа загорелая и без морщин. На вид ему было чуть больше двадцати лет, но аура силы, исходящая от него как волна удушающего аромата, говорила, что он гораздо старше.

– Я Никандро Бако, для друзей – Ники.

Толпа раздалась перед ним, как раздвинутый занавес. Он протянул мне руку, и я взяла ее, но рукопожатия не получилось. Он поднес мою руку к губам и поцеловал. Но при этом не сводил глаз с моего лица, и что-то в этих глазах, в движениях его губ наводило на мысль о куда более интимных местах для прикосновения мужских губ. Я отняла руку настолько быстро, насколько позволила вежливость.

– Благодарю вас, мистер Бако, что согласились со мной повидаться.

Это прозвучало так официально, будто и не стоял позади меня Бернардо со спущенными штанами.

– Оденьтесь, – бросил Бако, едва глянув на Бернардо. Я услышала, как Бернардо натягивает штаны и возится, стараясь привести себя в порядок. Честно говоря, я удивилась, как в этих джинсах столько помещается.

– Что привело вас сюда, миз Блейк?

– Я действительно хотела поговорить с другим некромантом.

– Звучит так, будто вы передумали, – сказал он, не сводя с меня взгляда. Когда моя рука поднялась поправить волосы, он проследил за ней глазами.

– На этот спектакль ушло почти все мое время. У меня встреча с полицией, которую никак нельзя пропустить.

Я специально упомянула о полиции. Было у меня предчувствие, будто Бако досконально знает, что вообще происходит. Нас никто не тронул, только сконфузили – ладно, сконфузили меня. Бако пришел в самый последний момент. Ага, совершенно случайно.

– Вы про тех двух полисменов, что ждут вас снаружи?

Я слегка изменилась в лице – но этого было достаточно.

– Вполне понятно, что мы обеспечили себе резерв.

– Вы хотите сказать, что боитесь нас?

При этих словах по комнате пронесся низкий гул, будто все одновременно вздохнули.

– Дурой я была бы, если бы не боялась.

Он склонил голову набок почти птичьим движением:

– Значит, ты не дура, Анита?

– Стараюсь не быть.

Он махнул рукой в сторону женщины за стойкой:

– Полине ты не понравилась. Знаешь почему?

Пришел мой черед мотать головой:

– Не-а.

– Она моя жена.

Наверное, у меня по-прежнему был недоуменный вид.

– Извини, не поняла.

– Она знает, что у меня слабость к женщинам, обладающим силой.

Я нахмурилась:

– Тут ей волноваться не о чем. Я вроде как занята.

Он улыбнулся:

– Анита, давай перестанем врать. Вы с ним не любовники.

Он снова взял мою руку и поднял на меня свои черные глаза. Тут я поняла, что он считает себя неотразимым ухажером. И что у его жены есть причины тревожиться – не из-за меня, а из-за женщин вообще. Это было ясно по его глазам, по тому, как он гладил мне руку.

Я высвободилась, отступила к Бернардо и протянула ему руку, он ее взял. У нас у обоих руки были липкие от стойки, но я в него вцепилась.

Бако был меня на полкорпуса ниже, но он меня раздражал. Виной тому была и сила его магии, которая висела в комнате тяжелым занавесом, и то, что он мог заставить меня нервничать, как и любой мужчина. Не нравилась мне его наглость, когда мы безоружны. Я глянула на Полину, и на ее суровом лице было написано сильное недовольство. Это что, игра, в которую он с ней играет? Мучает ее? Кто знает. Но мне хотелось отсюда убраться.

– Мне нужно оказаться в одном месте до темноты. Если не хочешь со мной разговаривать – ладно. Мы пойдем.

Я стала отступать к двери, толкая Бернардо телом.

– Без оружия? – произнес Бако с вопросительной интонацией, чуть повысив голос.

Мы с Бернардо застыли. Мы уже были достаточно близко к двери, чтобы выскочить, и, вероятно, успели бы, но…

– Если нам вернут оружие, это будет очень любезно.

– Вам стоит только попросить.

– Можно нам получить обратно свое оружие? – спросила я.

Он кивнул:

– Арфа, отдай им.

Арфа не стал задавать вопросов, просто протянул нам пистолеты и ножи. Потом отступил в толпу таких же безмолвных зрителей. Пистолеты и наручные ножи легко заняли свои места. А вот наспинный нож – другое дело. Мне приходилось левой рукой нащупывать ножны, потом правой браться за острие и направлять в отверстие. И у меня выработалась привычка закрывать глаза, чтобы не отвлекаться от тактильных ощущений. Чтобы вложить нож в ножны, уходило несколько секунд. Главное было – не отстричь себе прядь.

Когда я открыла глаза, Бако смотрел на меня.

– Как приятно видеть женщину, не полагающуюся только на зрение. Осязание – такое важное чувство в интимные моменты.