Обсидиановый нож. Романы, повесть, рассказы

Первая встреча с Кузнецами состоялась на следующий день. Теперь уже Колька был осторожен и вкрадчив, как кот, перебирающийся через лужу. Попросил показать уменье, посмотрел инструменты, рудные и стекольные печи. Техника была примитивная, конечно. Железо выплавлялось, как в двенадцатом веке — на древесном угле, в губчатых болванках. Медь варили в глиняных тиглях, восстанавливая тем же углем, и так далее. Но перед станком для точения стекол Колька остановился. На вид просто: кривошипная передача, которую вертят ногами, зажим… Постой–ка… Зажим был гидравлический, и этого Колька не разобрал, пока не объяснили: запаянная бронзовая пустотелая линза с какой–то органической жидкостью внутри. На верхней стенке три лапки — державки. Стеклянная заготовка вкладывается в державки, когда линза нагрета — ее стенка сильно искривлена, и державки искривлены. После охлаждения они сжимаются и захватывают стекло. «Остроумно!» — удивился Колька. Резец был алмазный, устанавливался в суппорте, похожем на паучью ногу — латунном, трубчатом, с тремя суставами. У нижнего сочленения торчала маленькая рукояточка, с очень легким ходом. Нажал чуть–чуть — лапа ходит в суставе, но без этого суппорт неподвижен, как из целого куска откованный. Честно говоря, Кольке хотелось тут же разобрать суппорт и посмотреть его внутреннее устройство. Резец нимало не вибрировал, когда станок запустили, и — самое интересное — оказалось, что в суппорт вмонтировано какое–то устройство, задающее форму линзы! На таких же станках точили и корпуса астрономических труб. Станков было всего пять, но для штучного производства хватало, по–видимому.

Поодаль от печей Кузнецы налаживали изготовление наконечников для стрел. Это было уже массовое производство, по местным масштабам. Кузнецы собирали гидравлический пресс из кованых стальных деталей. На этом прессе они будут делать наконечники из железного порошка, — объяснили Кольке. Из железа в смеси с другими металлами. Такой прессованный наконечник затем кладется в печь и сваривается, после чего немного зачищается вручную…

Чего угодно мог ожидать Колька от раджанов, но это было чересчур. Металлокерамика, видите ли! Один из самых современных способов производства — и наконечники для стрел… А он–то думал, что наконечники куются вручную, из прутка!

— От меня вам что потребовалось? — спросил он Ахуку. — Сами все умеете. Я лучших способов не придумаю.

Как при первом знакомстве, Ахука взял у него пистолет, разобрал. Разложил детали на куске «древесной кожи». Собрались Кузнецы, сели на корточки, кругом.

Кузнецы были молчаливы, с угрюмцей. В Равновесии все касты равны — Колька, в сущности, неправильно называл профессиональные группы кастами — но Кузнецы не пользовались уважением. Так уж пошло, видимо. Недаром они клеймили преступников, а не какая–либо группа. Они молчком собрались, молча крутили в могучих пальцах железки — части машинки, мечущей наконечники без стрел… Ахука ждал, пока все посмотрят.

Колька, сидя на корточках, под внимательными, сумрачными взглядами Кузнецов, выслушал слова Ахуки. Раджаны хотели немногого, по своим возможностям. Наладить производство огнестрельного оружия, бьющего дальше и метче, нежели пистолет. При незаурядном мастерстве и вдумчивости раджанов это было не так уж хитро. Смотря сколько потребуется ружей и в какой срок — десяток можно сделать вручную, для тысячи нужен завод.

— Через два года нам потребуется трехкратно помноженная дюжина, — отвечал Ахука.

Кузнецы кивнули. Колька сморщился — уж эта двенадцатиричная система отсчета! Две тысячи ружей, значит.

— Таких же, самодействующих?

Кузнецы перевели глаза на Ахуку, единственного Охотника, участвующего в этом странном совете. Тот подумал, ответил:

— Надо сделать лучше. Здесь семь наконечников наготове. Я предпочел бы дюжину — полторы. Слушай, Адвеста… Мы хотим заменить четырех Охотников одним, вот зачем нам нужны такие железки. — Кузнецы кивнули. — Чтобы один Охотник заменил четырех. Он должен стрелять вдвое дальше, чем они, и вшестеро быстрее. Во имя Равновесия! Иначе не стоило бы делать железки.

— Через два года? — уточнил Колька.

— Э–а! Боюсь, что будет поздно и через два года.

Молодой Кузнец с сердцем хлопнул себя по коленям:

— Говори ему все, Ахука! Закрыть Границы мы должны, закрыть от малоголовых. Мне, и ему, и ему — поздно уже учиться владеть луком. Оружие требуется нам, непривычным держать лук. Наши друзья Охотники будут готовы убивать через дюжину лет.

— Или никогда, — сказал другой Кузнец. — Об Охотниках вы потолкуете вечером, Гийкхаг. Дай сказать Адвесте.

— Я подумаю, — отговорился Колька. — Завтра, друзья Кузнецы.

Кузнецы поднялись, попрощались, пошли но своим местам. Их движения были стеснены фартуками из древесной кожи, зацело выращенными на «кожаных деревьях». Один из них забыл на траве инструмент. Колька подобрал его и осмотрел — молоток, оказывается…