Обвиняемый (ЛП)

— Ни капельки. — Я провожу рукой по его груди, чувствуя, как все еще сильно бьется его сердце. — Теперь я тоже чувствую себя лучше.

Когда он, наконец, отстраняется и опускается обратно на колени, он опускает взгляд между моих ног и издает одобрительный звук из глубины своего горла.

— Черт, это так горячо.

— Что?

— Видеть твою киску, из которой вытекает моя сперма.

О Боже. Есть что-то такое в том, как он говорит все так прямо. Никто другой никогда не разговаривал со мной таким образом, и мне это нравится. Мне нравится каждое грязное слово, выскальзывающее из его уст, также как и все сладкое.

— К сожалению, я не могу оставаться в таком положении вечно. — Поджав ноги, я двигаюсь, чтобы встать. — Мне нужно привести себя в порядок.

Джейкоб быстро встает передо мной и помогает мне подняться на ноги. Затем, оглянувшись через плечо в сторону океана, он говорит. — У меня есть идея. — Осторожно потянув меня за руку, он направляется к воде, но когда я начинаю отстраняться, он останавливается. — Что-то не так?

— Я... я не была в воде... с того дня.

Все его лицо смягчается от понимания, и я встречаюсь с его самым нежным взглядом, который я когда-либо видела. Мне почти хочется плакать.

— Нам не обязательно идти туда, если ты не хочешь, но если ты это сделаешь, я тебя не отпущу. И мы не будем заходить очень глубоко.

Прикусив губу, я смотрю мимо него на воду, а затем снова на его лицо. Там нет ничего, кроме искренности.

Он совсем не похож на монстра, каким его нарисовал этот город, и я хочу показать ему, что я ему полностью доверяю.

— Хорошо, — тихо отвечаю я. — Пойдем.

— Ты уверена?

— Да.

Глава 19

Реми

Когда я просыпаюсь, мне требуется немного больше времени, чем обычно, чтобы сориентироваться, мои глаза медленно привыкают к тусклому свету. Кажется, что сейчас раннее утро, но из-за плотных облаков трудно определить время, а дождь барабанит по окну. Окну, которого нет в моей спальне.

Переворачиваясь, я обнаруживаю, что кровать позади меня пуста и холодна. Джейкоб, должно быть, уже отправился на рыбалку на лодке, даже в такую погоду.

Теплые смутные чувства разливаются по мне, когда я думаю о прошлой ночи и о том, как Джейкоб отреагировал, увидев меня с кем-то другим. Я ценю, что он рассказал мне, что это заставило его почувствовать, и мне отчасти нравится знать, что он сгорал от ревности. А потом был секс... секс был феноменальным.

Но что по-настоящему поразило меня, так это то, что он держал меня за руку, когда мы шли к океану, а потом не отпускал меня, когда мы заходили в воду по самые задницы. Под лунным небом он крепко прижал меня к себе и пообещал, что научит плавать, когда я буду готова учиться.

Он и раньше привлекал меня, но теперь мне абсолютно нравится та его сторона, которую он позволяет мне увидеть. Это его милая сторона, которая, вероятно, была более заметна, когда он был подростком до того, как все случилось.

У него, определенно, все еще есть свои шероховатости, тюрьма сделала это с ним, но все уже далеко не так плохо, как было раньше. По крайней мере, для меня это не так.

Побывав в воде, мы вернулись сюда, к Джейкобу, где я во второй раз провела ночь, спала рядом с ним, на этот раз в его постели. Я просто забралась под простыни, пока он был в ванной, а затем подождала, пока он присоединится ко мне, что он, наконец, и сделал после недолгого колебания.

Я заметила, что он не поднял глаза ни на одну из камер за все время, пока мы были здесь прошлой ночью, и я не думаю, что ему приходило в голову, когда он был у меня дома, что там их тоже нет, так что я бы сказала, что это хороший прогресс.

Я издаю довольный вздох и переворачиваюсь на спину. Во внешнем мире все еще так много всего против нас, но прямо здесь и сейчас я счастлива.

Я просто хотела бы, чтобы было еще что-то, что я могла бы сделать для него, чтобы сделать его жизнь лучше. Чтобы как-то загладить некоторые обиды, которые ему причинили.

Мой взгляд падает на ноутбук Джейкоба на прикроватной тумбочке, когда я поворачиваю голову в сторону. Он сказал мне, что хранит там все видеозаписи с камер, но я не могу не задаться вопросом, что еще он там хранит.

Найду ли я на нем информацию о его деле?

Информацию о его родителях?

И если я посмотрю видеозаписи, я увижу, как люди из города приходят и уходят, совершая гадкие поступки с его собственностью?

Я не должна вторгаться в его личную жизнь. Я, действительно, не должна этого делать. Отворачиваясь от него, я надеюсь, что, если не смотреть на него и сосредоточиться на чем-то другом, искушение открыть его и посмотреть личные файлы исчезнет.

Хотя я прекрасно знаю, что этого не произойдет.

***

Дождь уже давно прекратился к тому времени, когда я иду по заполненной лужами парковке к «Пичис». Небо по-прежнему мрачно-серое, что никак не влияет на ту тревожную энергию, которую я сейчас чувствую.