Обычная история обычного солдата

Машину потряхивало на ухабистой дороге и я протирая глаза от пыли поднявшейся от проезжающих машин, все смотрел по сторонам. Все же, как прекрасна наша Русь матушка. Вот так смотришь на цветущие яблоньки, на заливные луга, да журчащую речку, так и хочется спрыгнуть с грузовика, снять опостылевшие сапоги, размотать портянки, да босиком пройтись по влажной траве. Растянуться под яблонькой, вдыхая благоуханье маленьких цветочков. А потом, взять удочку, да посидеть в тенечке возле прозрачной речушки, грядя как плескаются карасики или подначить важного сомика. И так что бы теплый ветерок в лицо и тишина. В сущности как мало человеку надо и даже этого он получить не может. Ну это пока.

– Ты чего губы растянул, аль о чем смешном вспомнил? – Степанюк с интересом поглядывал в мою сторону, знать любопытство разбирает.

– Так об чем бы еще вспомнить, веселье ж вокруг. – Иван Степанюк отвернулся и прикрыл глаза, видимо не нашел ни чего веселого.

Он парень молодой, после последнего боя уж очень долго в себя приходил, такая трясучка на парня напала, вязать пришлось. Тяжело ему с непривычки. Его в пехоту сослали, за какую-то провинность, но он не сильно рассказывает. Хотя во время боя себя молодцом показал.

Потом уже, как все отгремело, когда вокруг оглянулись, уж больно стало, да не в теле, а душе. Всю её немец поганый выкрутил. Парень рыдал как девица, ели успокоили, да я и сам хоть и бывалый, слезу пускал. Не в первой нам, после боя, когда зубы сводит от отчаянья и тело ломит от ссадин, ран и усталости, еще надо похоронить тех, кому не повезло, хотя…а может и повезло, тут как посмотришь.

Раненых отвезли в госпиталь, мертвых схоронили, а вот нас в новую часть отправили. Долго приезжий капитан говорил, как мы важны нашей родине, как гордится он тем, что мы бой отстояли и не дали врагу пройти дальше, а нам медали пообещали.

Вот вроде бы понимаю, что ладное дело делаем и все правильно и что гордиться надо, да вот только не выходит. Вот только гляну вокруг и хочу на речку с удочкой, да кровать мягкую, да жинку под бочок, и ни какие медали не нужны.

Повернулся к Ваньке и улыбнувшись спросил.

– Ну чего хмурый такой? Глянь, красота, то какая.

– Устал я Толик. От войны этой поганой, от боли, от безнадеги.

– От усталости отдых нужен, вот ты и отдохни, покемарь пока едем. А война, чего уж с ней поделаешь, ведь закончится когда-нибудь. – А я опять про сон свой чудной вспомнил, вот как будто даже и не сон, а я сам там побывал, да ведь такого не бывает. Степанюк видя, что я примолк сказал.

– Ну да ладно, чего уж там горевать, бывает и хуже, вон как у Коромыслова, немец всю деревню спалил, ни кого из родных не осталось, вот это страшно, когда и возвращаться не куда и ни кто не ждет.– Товарищ нахмурился, от чего на молодом лице появились морщины делая его старше, а я кое-что, вспомнив, продолжил.

– То, то, он в последнем бою как зверь лесной на фрица шел.

– Ага, только вот знаешь что странно, вот смотрел я на него, летит вперед всех, а пули как будто отскакивают, вокруг все падают, а он бежит. – Иван почесал макушку, задумавшись, а я ответил.

– Судьба видать такая. – Чего еще скажешь, а сам все забыть не могу, как во сне Клава обо мне молилась, чтобы пули смертоносные мимо пролетели. Может поэтому, я до сих пор жив. Почесав бороду, прислонился ладонью к левой стороне груди и проверил на месте ли мой оберег. Вспоминая, как перед тем как отправится на фронт, жена молитву на плотной бумаге написала, да к гимнастёрке пришила, да наказала, – «чтобы не потерял и всегда с собой носил». Я и носил, вот и сейчас новую форму выдали и первым делом истрёпанную бумажонку к левой стороне пришил. Уж не знаю, что меня защищает, а наказ Клавдии выполняю.

Грузовик еще раз тряхнуло на повороте и остальные ребята проснулись недовольно ворча.

– Ну ты чего едрёна корень, не дрова чай везешь. Смачно потягиваясь, Алешка улыбнулся и запел любимую фронтовую песню, а остальные хлопцы тот час же подхватили. Я тоже решил горло продрать хоть и певец из меня неважный, а все же песня и настроение поднимает и не дает в отчаяние скатится.

– Эх жаль гармошку не сберегли, сгорела горемычная.– Гармошку я любил она мне от старшины досталась. Убили его, а я и того наследства да не сберег, ну да ни чего. Вот так весело да с песнями мы и добрались да новой части.

**********

Новая часть нас встретила не приветно, капитан нехотя скинул наши документы на молодого замполита и отдав честь попрощался с нами и уехал.

Замполит представился как Полищук Макар Егорович, повелев ждать, отправился в штаб, но а мы присели на поваленное дерево, видимо служившее скамейкой да закурили. Все, как ни странно молчали, после весёлой дороги стало грустно, да чего греха таить боязно, что нас впереди ждет? Где то через три четверти часа пришли уже знакомый Полищук да седовласый, улыбчивый майор.

– Здорово хлопцы, вовремя вы ребятки, а то у нас потери великие, сейчас каждый боец на вес золота. – Он тряхнул головой и продолжил.