Обычные командировки. Повести об уголовном розыске

На вешалке сиротливо висел белый халат, под ним стояли летние туфли, а рядом — небольшой черный спортивный чемоданчик.

Дорохов сначала осмотрел карманы халата. В нижнем оказалась начатая пачка «Беломора» и металлическая газовая зажигалка, в другом — носовой платок, в верхнем торчала трехцветная шариковая ручка, а в глубине оказалась маленькая, сложенная вчетверо бумажка. Александр Дмитриевич бережно ее развернул. На листке, вырванном из небольшого блокнота, четкими, почти печатными буквами было выведено несколько слов: «Сегодня, а не завтра, как договорились, жду в буфете возле ЖДС». Ни подписи, ни даты не было. Не было и имени, кому она адресована. Записка могла пролежать в кармане Славина и неделю, и месяц. Дорохов протянул ее Бронштейну, тот прочел и иронически усмехнулся:

— Лихая, видно, женщина! Сама назначает свидание, сама идет в буфет и, наверное, сама будет платить, потому что вряд ли Сергей стал бы тратиться даже на самую красивую. По-моему, эту записку принес Борька, когда Славин ушел обедать. Я ему советовал подождать, а он говорит: некогда, и убежал... У меня как раз были два клиента, и я их обслуживал. Когда вернулся Сергей, я сказал, что был Борька и оставил ему под мыльницей послание.

— Когда это было?

— Не помню точно, наверное, дня за три-четыре до убийства. В тот день я пришел с обеда, а Сергей ко мне: «Жорж, будь другом, выручи, поработай за меня, я часа на полтора раньше смотаюсь, потом за тебя отработаю». Я согласился и несколько человек обслужил на его имя. У нас с планом строго. — Бронштейн взглянул на Наталью Алексеевну: — Крутая женщина наш директор.

В чемоданчике оказались бритвы, машинка для стрижки и несколько флаконов одеколона. Директриса отметила, что одеколона этих марок она со склада не получала.

Прощаясь, Дорохов пообещал:

— Теперь, Наталья Алексеевна, я каждое утро у вас бриться буду. Жаль только, что не вы меня будете обслуживать.

— А что, я вас плохо побрил? — в шутку возмутился Жорж.

— Могу и я, — улыбнулась женщина. — Я ведь тоже мастер, причем мужской и первого разряда.

— Тогда, Жорж, извини, в следующий раз я к Наталье Алексеевне. — И Дорохов направился к двери.

На улице, отойдя на приличное расстояние от салона, Дорохов остановился и еще раз прочел записку. «Буфет у ЖДС» — что это такое? Железнодорожная станция? Он знал, что железнодорожные пути к городу еще не подведены, что до ближайшей станции сорок километров. Не могла же знакомая Славина назначать свидание так далеко от дома. Не могла? А почему? Если она не хотела афишировать свое знакомство со Славиным, ей нужно было просто сесть в автобус или такси... А может быть, в городе есть какое-то предприятие, учреждение или завод, который называется этими тремя буквами? Нужно спросить у Киселева или Рогова.

Кстати, Рогов... Нет, не так-то прост этот парень. Ловко он вчера его, старого воробья, заставил проверять ершовские показания. И ведь знал, что Левка наплел, но не стал убеждать его в этом. Сообразил, что ему, Дорохову, самому следует убедиться, что Ершов врет. И ни слова не сказал о Плетневе. Все-таки неясно, зачем понадобилось Воронину и Ершову оговаривать дружинников, особенно Лаврова? Что это они, по собственному почину или по чьей-то подсказке? Случайно ли, что Воронин носил записки парикмахеру, а потом дал ложные показания на того, кто обвиняется в его убийстве? Надо иметь в виду, что осужденные по указу о мелком хулиганстве хоть и отбывают наказание в камерах предварительного заключения, но днем их водят на работу, и они могут встретиться с кем угодно. «Посоветуюсь с Роговым. Он их тут всех знает. Интересно, как у него дела? Кого они с дружинниками разыскали сегодня?»

Дорохов, размышляя, шел на завод знакомиться с Константином Богдановым, еще с одним приятелем Славина, о котором также слышал от его матери. Может быть, тот даст наконец какую-нибудь новую зацепку, наведет на след?

В заводском комитете Дорохову предоставили свободную комнату и вызвали Константина Богданова. Это был мужчина невысокого роста лет тридцати трех — тридцати пяти. На нем ладно сидели джинсы. Короткие рукава черной шелковой рубашки едва прикрывали хорошо тренированные бицепсы и всем напоказ открывали довольно грубые татуировки. На левой руке красовался массивный браслет с квадратными японскими часами «Сейка». Достать «Сейку» даже в Москве не так-то просто. Дорохов знал, что эти часы весом больше ста граммов стали входить в моду, поэтому и продают их с рук втридорога. Вошедший задержался в дверях. На его лице было недоумение. Дорохов еще раз оглядел всю фигуру Богданова, заметил мягкие замшевые туфли, предназначавшиеся не для работы, и про себя решил: «Пижон».

— Вы Богданов?

— Да...

— Это я просил вас зайти. Садитесь, пожалуйста.

Богданов устроился на крае стула и продолжал с явным недоумением рассматривать Дорохова. Полковник протянул ему служебное удостоверение. Богданов прочел его раз, другой и, возвращая документ, с удивлением спросил:

— Что же вам от меня нужно?

— Мне поручили дело об убийстве Славина.