Обычные люди

Лопасти крутились со страшной силой, я с трудом могла слышать, что он говорит. Он продолжал кричать что-то Мире в ухо, а она кивала. Я заметила у него на подбородке бугристый, неровно зашитый шрам. Наконец он поднял руку, прощаясь, и потянулся к выходу.

— Как вас зовут? — спросила я, стараясь перекричать свист ветра от лопастей.

— Что? — переспросил он. — Ничего не трогайте на панели!

— Как вас зовут? — повторила я.

— Не слышу, — ответил он, мельком взглянул на часы и захлопнул дверь.

Он попятился назад к парапету, достал из кармана телефон и несколько раз ткнул пальцем в экран. Вертолет вздрогнул, оторвался от земли, повисел несколько секунд в метре от крыши, а потом медленно поднялся вверх и, резко накренившись, повернул вправо и вниз, заставив меня и Миру судорожно схватиться за подлокотники кресел и завизжать. Выпрямился вертолет так же резко, рывком вернув нас в первоначальное положение, так что наши головы мотнулись одновременно в одну сторону.

Мы переглянулись. На нас обеих Камадзи надел наушники без микрофонов, но не сказал, как ими управлять. В крошечной кабине пилотов сидеть приходилось поджав ноги. Лобовое стекло повторяло форму яйца. Я замирала от вида проносившихся подо мной зданий, машин и людей. Уже темнело, и в городе зажигались фонари. Я любовалась видом и одновременно думала, что нам следовало бы захватить с собой воды или еды и что хочется в туалет, а лететь наверняка несколько часов, но сколько именно — мы не спросили. От мелькания под ногами домов, деревьев и фонарей немного замутило, и я прикрыла глаза и откинулась на подголовник кресла, с удовольствием отметив, что оно очень удобное.

— Держи, — сказала Мира.

Я открыла глаза, повернулась к ней. Она протягивала мне половину бейгла.

Я взяла его, рассмеялась:

— Откуда он у тебя?

— Купила вчера по акции.

Новый Орлеан под нами закончился. Начались поля и болота. Вертолет летел низко над землей и держался трассы, вдоль которой тянулась ниточка желтых огней.

Сначала мы молчали, захваченные зрелищем, но с каждой минутой темнело все быстрее, темнота здесь была липкая, обволакивающая, и скоро вокруг осталась только чернота с красной линией вдоль горизонта на западе и крапинами звезд наверху. Я смотрела в небо, разыскивая знакомые звезды. Мира тоже затихла, потом повозилась и достала свой ноутбук. Ее лицо осветило бело-голубым светом экрана. Она защелкала по клавишам, а потом сказала будто сама себе:

— О, да тут есть вайфай. Защищенный канал.

Потом нашла под креслом розетку, в которую воткнула зарядку ноутбука. Экран стал ярче, освещая нашу кабину-яйцо и наверняка делая нас видимыми с земли и с других вертолетов, если бы они были. Но вокруг оставалась чернота с изредка выплывающими огнями ферм и крошечных поселков трейлерной бедноты.

Я включила телефон. Заряд еще оставался, довольно много. Подумала несколько секунд и подключила вайфай. Все равно они знают, что мы сбежали. И пока вертолет не отлетел далеко от Нового Орлеана, есть время запутать их.

Мамина и папина учетки в «Скайпе» светились зеленым. Но я набрала маму на «Фейс-тайме». Телефон вызывал ее на связь, издавая трели. Я видела свое изображение на экране в свете ноутбука Миры.

Мама ответила не сразу, на втором звонке. Телефон звякнул, и ее встревоженное лицо появилось на экране.

— Нина! Где ты? Все в порядке?

Я не знала, как ответить на эти вопросы, и сначала молчала, разглядывая маму и картину на стене у нее за спиной — сполохи красной и оранжевой красок. Потом в кадр ворвалось папино лицо, тоже усталое и озабоченное.

— Нина, где ты?

— Я… Сложно сказать. Мы летим из одного города в другой. На вертолете Банка Четырех.

— С тобой все в порядке? Мы хотели…

— Расскажите мне, что вы тогда сделали, — перебила я его. Сейчас было совершенно неважно, что они хотели.

Они замолчали. Вопрос их не удивил, а, как мне показалось, расстроил.

— Нина…

— Говорите.

Мама вздохнула.

— Я расскажу, но тебе надо помнить, что ты наша дочь. Без…

— Говорите, — устало повторила я.

Они переглянулись.

— Я училась на четвертом курсе. Было начало нулевых. Мы с папой пошли на квартирник к одному знакомому. Обычная вечеринка в обычной коммуналке, куда приходят без приглашения. Музыка, заумные разговоры…

— Мам, давай ближе к делу, — попросила я.

Мира покосилась в мою сторону, но ничего не сказала и продолжила щелкать клавишами.

— Там было много моих знакомых по универу, и знакомые знакомых, все занимались чем-то интересным, некоторые просто сумасшедшие… И был один человек, который рассказывал, что он делает искусственную утробу для вынашивания детей. Звучало это поначалу безумно, тем более что все подвыпили. Кто это услышал — обсмеяли его, ну и он сразу свернул тему. Но я запомнила его. И однажды мы столкнулись на конференции по трансфузии плаценты. Я тогда изучала влияние туберкулеза на вынашивание детей. Влияние это огромное, в России до сих пор женщинам с туберкулезом рожать запрещено, а в женских консультациях сразу…

— Мам!

Она тряхнула головой.