Обычные жертвы

– Довольно хорошо, думаю. Я люблю читать, но я старомодна и предпочитаю брать книги в библиотеке, а не покупать их. Электронной книги у меня нет. Может, дело в экономии, а может, детская привычка. Библиотека тогда была замечательным местом, где можно было делать уроки и читать о странах, в которых ты, вероятно, никогда не побываешь. – Она постучала себя по виску. – Там мы развивали воображение. Оуэн пытался вернуть все это. Браунсдейл маленький, но он задумал столько разных программ… Говорил, что сумеет снова заинтересовать детей чтением, объяснить им, что окружающий мир не является чем-то непостижимым. – Она помолчала. – Похоже, все это пойдет коту под хвост. С просвещением в этом округе скверно, стыдно признать.

Сэм не спускал с нее глаз.

– Вы говорите так, будто решили, что Оуэн никогда не вернется.

– Или что он погиб, – добавил Дин.

Киннамон спрятала лицо в ладонях и сильно потерла его, будто пыталась прогнать какие-то чересчур личные эмоции.

– Это не я решила, – тихо проговорила она. – Что случилось то случилось. Мы ничего не можем изменить.

– А случилось?.. – Сэм не договорил.

– Не знаю. – Киннамон выглядела опустошенной. – Наверное, я могла бы выяснить, но не уверена, что хочу. Подобное… оно кончается плохо в Браунсдейле. Очень плохо. – Она помолчала. – По крайней мере, если я не буду лезть в чужие дела и не стану трогать то, что ему принадлежало, то смогу говорить себе, что он просто… уехал. В Боулинг-Грин или в Луисвилль. Решил, что этот захолустный городишко не то место, где такой человек, как он, человек с сердцем, хочет провести остаток жизни.

– Как все остальные.

Сэм посмотрел на Киннамон, и она вздрогнула. Дин откинулся назад и, так как брат больше ничего не сказал, спросил:

– А что будет, если вы это сделаете?

Киннамон не поняла вопроса.

– Сделаю что?

Дин испытующе посмотрел на нее.

– Дотронетесь до чего-нибудь из его вещей. Он же был библиотекарем. Вы туда больше никогда не пойдете?

– Ну, я…

– Насколько мощны ваши силы? – внезапно осведомился Сэм.

– Нет у меня никаких сил, – запротестовала она. – Это просто смешно.

Сэм отмахнулся.

– Силы, умения, какая разница. Не будем придираться к словам. Мы дали вам брелок, и вы смогли рассказать нам про его владелицу, умершую год назад. – Его взгляд был тяжелым и беспощадным. – А если вы пойдете за едой и последним человеком, который пользовался магазинной тележкой, окажется Оуэн Майер? Что тогда?

Киннамон резко мотнула головой.

– Это не так работает, – возразила она. – Я должна коснуться чего-то, что принадлежало только и исключительно этому человеку. Я же не могу разгуливать и постоянно все про всех видеть! – она повысила голос. – Это не так работает.

– Ладно, Сэм, притормози, – примирительно проговорил Дин, поднялся и шагнул к креслу Киннамон. – Не будем выводить ее из себя.

– Не трогай меня!

– Ой, – Дин отступил. – Виноват.

– Слушайте, простите. – Сэм схватил Дина за запястье и тянул, пока тот не сел на место.

Киннамон закрыла лицо ладонями.

– Ничего, – приглушенно проговорила она. – Просто дайте мне чертову нашивку, и давайте уже с этим покончим. – Когда Киннамон убрала руки, оказалось, что глаза и нос у нее покраснели, будто она пытается не расплакаться. – Ничего хорошего не выйдет, но, полагаю, отказаться я не могу, да?

Братья переглянулись, и Дин возразил:

– Мы не можем вас заставить.

– Но если я ничего не сделаю, мне придется жить с этим, – сказала Киннамон. – Можете мне не верить, но большую часть времени это непросто. – Она глубоко вздохнула, медленно выпустила воздух, протянула руку и просто сказала: – Я готова.

Сэм нахмурился, посмотрел на нашивку, потом на Киннамон.

– Уверены?

Киннамон нетерпеливо махнула рукой.

– Давай уже.

Сэм почти неохотно позволил ей взять нашивку. Сперва ничего не происходило. Как будто она как-то смогла возвести мысленное силовое поле, барьер, который убережет ее от воспоминаний, пропитывающих яркую ткань.

Потом ее лицо исказилось.

Киннамон затрясло так, что кресло под ней начало дрожать. Пальцы свело судорогой, и она смяла нашивку в комок. Затем она вдруг запрокинула голову и закатила глаза – теперь братья лишь видели белки на бледном лице. Кожа, волосы, глаза – все было белым настолько, что Киннамон стала похожа на измученное привидение.

Дин машинально подался вперед и потянулся к ней, но Сэм остановил его.

– Плохая идея, чувак. Ты оборвешь видение… Или тебя в него затянет.

Дин сел, но все еще казалось, что он готов подскочить к ней в любой момент.

– Выглядит паршиво.

– Подожди минутку.