Обжечься светом

– Макс едет сюда. Скоро будет. Наконец тебе лучше, – она провела по моему плечу. – Прошел месяц, ты месяц лежишь здесь, – она поставила стакан на стол. Я понял, что теперь она серьезно. – Месяц. Вчера был первый снег.

– Как ты может так шутить? – я разозлился. – Месяц?

Осмотрелся. Запах палаты все же преследовал меня. Мне нужно встать.

– Как я могу? – она отошла от кровати. – Я все ждала, когда ты проснешься, ты никак не приходил в себя! Оказывается, с каждым разом вернуть тебя становится тяжелее, – она говорила и вдруг беззвучно заплакала лишь одними слезами на щеках. Я видел, как она кусками отрывает из себя слова. Она все это время была одна. Со мной, но одна. У меня открылись глаза. Сейчас она винила всех, в то же время не обращалась ни к кому. Я чувствовал себя виноватым, хотя не в силах все изменить. Снова разозлился на свой недуг. Большего ожидать нечего. Моя болезнь как обычно разъедает все хорошее, даже тянет руки к чувствам этой прекрасной женщины. Да, не первый раз я так выпадаю из жизни, и я никогда не предугадаю это, никогда не смогу прекратить, не уверен, что есть этому способ. Я не могу обещать, что не отключусь снова на несколько дней или месяц.

– А в тот день мы нашли тебя, и я не знала, что делать. А он…

– Прости, – тихо перебил ее.

Она знала, что я смотрю на нее. Слезы высохли. София вдруг приблизилась и поцеловала меня в лоб, как ребенка, обнимая за голову. Я перехватил ее руки, хоть и не было в них сил. Она опустилась рядом, после чего я обнял ее, вдыхая аромат волос.

– Эд, – она прекратила мою нежность. Но нам не было неловко. – Как ты себя чувствуешь?

– В голове будто сорвали паутину, что я так долго строил. И ужасно хочу есть. Но подожди, пока не стоит, – я прервал ее попытку подняться.

– Надо сообщить, что ты…– вяло добавила София.

– Сообщим. Правда прошёл месяц?– Она кивнула. – Тогда мне повезло проснуться именно сегодня.

Она покачала головой.

Тут в дверях появился Макс. Он молча стоял и смотрел на нас, без какого-либо выражения на лице.

– Здравствуй! – я крикнул ему. Он не ответил и ушел. – Макс!

Мне нужно выбраться отсюда.

– Я взяла отпуск пару недель, – произнесла София бесцветным голосом. А у твоего друга много дел.

– Мы заключили договор с той компанией?

Нам обоим хотелось говорить о чем-нибудь другом.

– Не знаю. Я думаю, он рад, что с тобой все хорошо.

– Сложно понять, что прошел целый месяц. – но думать о другом у меня не получалось. – Зачем ты пошутила надо мной? – я пытался рассмотреть проем двери, но друга не было видно.

– Осторожнее. Почти весь месяц мечтала это сделать и посмотреть на тебя. – наконец она улыбалась. —Ты не помнишь, что случилось?

– Не очень, – в голову лезли неприятные мысли.

– Твой друг считает, что ты сам зачем-то открыл все окна, включил свет. Я так поняла, у тебя камера только у входа, так и заметили, что с тобой что-то случилось! – София продолжала, рассматривая свои руки. – Ты лежал там уже…Когда мы прибежали, у тебя не было пульса, и мы не знали какое время. Он сразу стал делать массаж сердца, как будто это было не впервой! Понимаешь?

–Хватит! – проснувшись, не хотелось слушать как все остановилось в один миг. Хорошо, что я не успел рассказать ей о работнице по дому с медицинским образованием и водителем, готовым всегда оказать первую помощь, Чувствуя ее волнение, взял за руки, хотя сам был сбит с толку. Зачем бы я полез включать свет? – Это уже все прошло.

Как я ее не ненавидел эту комнату!

Хотелось пообещать, что подобное не повториться. Но даже этого не мог. Я еле различал ее лицо. Но главное, она рядом. Усевшись удобнее, коснулся ее плеча, отчего она вздрогнула.

– Все будет в порядке, – постарался придать голосу свежести.

– Я уже не думала, что…

– Спасибо, что ждала, – я закончил за нее, поглаживая по плечу.

Мне захотелось спросить, почему она ждала и была рядом, но понял, что не в состоянии рассуждать здраво и мог наобещать лишнего, или того хуже, просить ее об обязательствах. Несмотря на то, что я ненормальное количество времени проспал, меня клонило в сон. София оставалась рядом со мной, как обычно много говорила, а я иногда испытывал страх, что вдруг у нее не останется о чем говорить, закончатся рассказы о работе, о погоде, о ее подруге, к которой она давно не ездила. Но ей всегда было что сказать.

Чуть позже приехал врач. А поздним вечером вернулся Макс. Он не сел к нам, только сдержано спросил, обращаясь к моей гостье:

– Как он себя чувствует?

– Насколько я могу наблюдать, все хорошо. Он поел, – она докладывала так, будто речь о ребенке.

–Мне нужно поговорить с тобой, – я попытался встать.

–Я отвезу тебя домой, – он посмотрел на Софию, затем обратился наконец, ко мне:

– Я скоро.

На прощание София поцеловала меня в лоб, будто измеряла температуру. А Макс правда сдержал обещание, быстро вернулся. Устало опустился в единственное кресло в этой комнате.

Чувствовалось напряжение и недовольство. Или это все же усталость?