Обжигающий след

— Я не утверждал бы, что это след. За пару дней столько воды вылилось…

— Это след, я в этом уверен, — огрызнулся Крохов. — Но я понимаю — в твои годы зрение уже подводит.

Мужчины осеклись, заметив капитанскую дочь. Поздоровались. Витер, не глядя в ее сторону, отделался кивком. Старшины проследовали к лестнице в молчании. Все, что она только что услышала, казалось таким странным. Одно понятно: Егор не врал тогда, на кухне.

Когда помощница лекаря снова появилась в лечебнице, врачеватель уже оказался дома, как раз только отобедал. На вопрос Тисы, где он был, отмахнулся, пробурчал: «Дела как сажа бела». Видя настроение Агапа, Войнова задала несколько наводящих вопросов: о его здоровье, о здоровье Прохора Фомича, о Ландусе и аптеке. Старик не желал раскрывать причину плохого расположения духа и попросил принести клюкву с чердака. Помощница варила силуч, наставник наблюдал с хмурым видом, кивал, поглаживал бороду. А под конец так растерял свое внимание, что даже не расслышал вопроса.

— Повтори, дочка. Прослушал.

— Я говорю, достаточно столько девясила? Пол-ложки не хватило. А то я еще один сверток распечатаю.

— Хватит, — лекарь взглянул на варево. — Что-то устал маленько, — прокряхтел он. — Закончим с силучем, отдохну.

Когда ночь обняла городок, Тиса впервые пожалела, что из окна ее комнаты невозможно увидеть пограничные сторожи. Перед сном она долго стояла у подоконника, глядя в темноту. Трихон сейчас где-то там, на границе с Чиванью. Дышит сырой степью с площадки вышки или верхом на Буе объезжает границу. На душе было тоскливо. Однако это была сладостная тоска, которая заставляла сердце нежно замирать при мысли о будущей встрече.

* * *

Тиса хотела одного — спрятаться. Но от серой мглы никуда не деться. Туман липнет, словно грязная пена, и не выпускает из своих бесплотных лап. И вот уже глаза застилает пелена. В ноздри ударил запах плавленого металла и хвои. Мир накрыл ее черно-рыжим колпаком и хриплой бранью, разрывающей ее горло. За спиной полыхало пламя, готовое слизнуть с лица земли. Тиса бежала, бежала со всей мочи. Ноги споткнулись о пень, и она мешком полетела через него. Рухнула тяжело на землю, больно вспахав сырую траву подбородком. В полсажени от нее лежал колун. Тиса подползла и схватила топор как последнюю надежду. Только поднялась с колен, как внезапно шею обожгла нестерпимая боль. В глазах помутнело. И лишь на один миг она различила впереди себя смазанную фигуру в свете костра. Это был мужчина. Он протянул длинный предмет, похожий на палку, в ее сторону. На этом мир исчез.

Тиса бродила по комнате туда-сюда, глубоко дыша и успокаиваясь. Ее комната в длину семь шагов, а в ширину пять. Глупые мысли. Но пусть уж лучше они посещают ее голову, чем безумное видение. Но если она видит явь, значит, кому-то сейчас в самом деле грозит опасность. От этой мысли стало совсем тошно, и Тиса взволнованно потерла ладонью шею. Нужно рассказать отцу.

Поддавшись душевному порыву, она быстро подбежала босиком к двери и звякнула засовом, даже не подумав зажечь свечу. Створка скрипнула под толчком руки. Непроглядная темень лестницы и тишина спящего дома остановили девушку. Она представила лицо батюшки, разбуди она его сейчас и расскажи о своем видении. Как помнится, он всегда скептически относился к странностям малолетней дочери, а сейчас даже слушать не станет. Медленно и неуверенно Тиса закрыла дверь. Как жаль, что Трихон в станице и она не может поделиться с ним своими мыслями.

Надо ли говорить, что заснуть снова ей не удалось. Голова разболелась от напряжения и бессонной ночи. Тщетно провалявшись в кровати пару часов, Тиса решила не мучить себя, одеться и выйти на воздух, подышать. Несмотря на рань, двор уже проснулся. Работники и военные пересекали его, ведомые своими обязанностями. Небо, лишенное солнца, расстилалось в вышине, словно слой овчинной шерсти. Непроницаемое и глухое.