Обжигающий след

— Погуляйте пока. Через полчаса ты, милок, вымой полы в кухне и столовой, — Камилла ткнула пальцем в Василя. — А ты от Жича мешок с солью принеси. — Кухарка на миг задумалась. — Наоборот. Василь, ты дуй за солью. А ты — полы. Трихон, правильно?

Паренек кивнул.

— Кормить тебя надо, Трихон. Чтобы силы прибавились. Хотя у Жича не разъешься, — покачала головой Камилла. — Ты, голубь мой, ко мне приходи, накормлю чем смогу, если этот злодей голодом тебя морить станет. Понял? Теперь идите, милки.

Новобранцы исчезли в кухне.

— Ты видишь, дорогая, кого мне опять Жич приставил в помощники. Как тощий какой или ростом не вышел, так обязательно ко мне. Этот Василь еще ничего. Но второй — хоть на паперть отправляй.

После обеда Войнова собрала со стола посуду и отнесла на кухню. Возвращаясь в столовую, чуть не споткнулась о швабру, которую шкалуш приготовил для мытья полов. Раздался глухой стук деревяшки об пол, и Тиса замерла. В голове вспыхнули звуки и образы: «Клац… клац…», мосток, ночь, луна.

— Изнань бы побрал эти видения, — застонала она, меняясь в лице. Сдавила пальцами виски и зажмурилась, стараясь не дать видению всплыть в памяти полностью. Получилось. Тиса выдохнула и открыла глаза. И тут же поймала на себе любопытный взгляд парня, застывшего у ведра с водой с тряпкой в руках. Этого еще не хватало! Надо что-то делать.

Когда она выбралась на воздух за пределы части, ноги сами понесли на Девятую улицу, где проживал Прохор Фомич. Лекарь гостил у названого брата, его-то и нужно увидеть.

По ребячьему смеху, который слышался уже на подходе к дому, Тиса поняла, что стариков осадила соседская детвора. Прохор Фомич любил собирать малышню у себя, когда сноха позволяла. Войдя во дворик, девушка тихо прикрыла за собой калитку и, прислонясь к ней спиной, решила послушать разговор.

Под виноградной беседкой горстка ребятни расположилась вокруг большого кресла, в котором сидел тучный старик с бородой до пояса. Поясницу Прохора Фомича стягивал старый пуховый платок.

— Домовой молочко любит.

— Коровье или козье, дед Прош?

— Без разницы. Домовые — они такие, харчами не перебирают. Им внимание дорого. Возьмите блюдечко да поставьте у печи. А утром глядите: коли выпил хоть трошки, то понравились вы ему. Будет он вас беречь от лиха всякого, пока вы спите-сопите.

Ребята зажужжали, обсуждая совет. Тиса заметила Рича. Мальчик сидел на нижней перекладине деревянной лестницы, приставленной к беседке. Выглядел осунувшимся и в разговоре участия не принимал. Самодельный костыль валялся в пыли у его ног. На порог вышел Агап с подносом, полным фигурных пряников, и дети кинулись расхватывать угощение.

— Тише, пострелята, — буркнул лекарь. — С ног деда не сбейте.

Последний пряник Агап подал Ричу. Тут старик заметил девушку и махнул ей рукой, приглашая присесть вместе с ним на скамейку. Гостья уселась рядом.

— Раньше не то, что нынче, — продолжал Прохор Фомич, тряся бородой. — Раньше и водяного задабривали. Сейчас никто обычаев не помнит. Потому пять весен назад дочь Косого и утонула. Скучно стало водяному, вот он и забрал девку. Водяные они ведь как шахи чиванские, гаремы любят. Когда мне было столько годков, сколько вам, я ужасно боялся кривого Кондрата — мельника с водяной мельницы, что сейчас заброшенная выше по Веже стоит. Слыхали о такой?

Дети закивали.

— Говаривали, что Кондрат каждый год на Жнухову Горку в новолуние открывал свой подпол и кидал в омут лошадь или корову водяному в подарок, чтобы тот мельницу водорослями не оплетал. Поэтому я никогда туда с отцом не ездил. Боялся, вдруг он и меня кинет водяному в услужение.

Дети зашептались.

— Кондрат мне был страшнее болотного Гарта. Тогда еще ворон не забрал его колдовскую душу.

— А зачем ворону его душа? — спросила девочка с голубой лентой в косицах, внучка Прохора. Она подошла к деду и забралась к нему на коленки.

Белобрысый соседский мальчишка Картыш фыркнул:

— Души чародеев слишком тяжелы, чтобы подняться в небеса. Вот птицы их и уносят к Боженьке.

— А вы этого Гарта видели? — спросил Ефимка, рослый худой мальчишка, перебиравший в ладони маленькие камешки для игры в каток.

— Один раз токмо. У хлеборобов в полях. Росточком он невелик был, а силен. Такую грозовую тучу унял, помню. Поднял над головой свою палку, крикнул тарабарщину какую-то — и нет тучи. Рассосалась вся.

— Ух ты! — выдохнули дети.

— Жаль, сгинул колдун опосля через год. Мертвецы округ его башни теперь хороводы водят.

В повисшей тишине девчушка на его коленях пропищала:

— Дед Прош, а Рич черного рыцаря видел.

Мгновенно поднялся ребячий гвалт:

— Брехня! Костыль заливает все! Он врет!

— На Гартову топь на двоих-то ногах не дойдешь, он будто бы доковылял ночью на своей коряге, — Картыш сморщил веснушчатый нос.

Рич понурился. А Картыш продолжил:

— А если и правда, как же он от рыцаря убежал? Ха-ха. Может, ты лягушку за утопленника принял, да и та бы тебя догнала.

Ребята захихикали.