Обжигающий след

Ну вот, опять. Тиса зажмурилась. В памяти кусочками мозаики вспыхнули картинки: фонарь на болоте, черные руки, шлем в тине, выпавший костыль. Девушка взялась за голову, усилием воли останавливая калейдоскоп.

— Рич вас не обманывает, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Он действительно видел рыцаря.

Дети раскрыли рты от удивления. Мальчишка повернулся к нежданной заступнице, в глазах его светилась благодарность. Зато вопросительный взгляд лекаря сделался столь красноречивым, что Тиса удрученно прошептала старику на ухо:

— Дед Агап, я снова вижу.

— Пойдем-ка, помощница моя, чаю вскипятим, — Агап поднялся со скамейки. — И ты, дружок, зайди-ка в дом, — сказал старик Ричу.

Войнова вошла за ними. Под шагами заскрипели половицы. Потолок был так низок, что подними Тиса руку, то пощупала бы его старую штукатурку. В тесной кухоньке Агап налил из высокого жбана воды в чайник и поставил на печь. Через ее решетку видно было, как тлеют угли, зарывшись в золу.

Лекарь перевел взгляд с помощницы на Рича, хмуря кустистые брови.

— Это правда? Ты ходил на болото? — строго спросил он.

Тиса едва расслышала, как мальчишка прошептал себе под нос:

— Мне нужно было.

— Единый! О чем ты думал?

Мальчик скосил глаза на чайник, который начал шипеть, разогреваясь.

— Я поспорил с ребятами с базарной на пару гривенников.

Агап хлопнул себя по бокам.

— Ты слышишь, Тиса? Поспорил он, горе луковое! Вот взять хворостину вишневую да отстегать по мягкому месту! Гартова топь — не место для игр. Ты это понимаешь?

— Да, — протянул Рич виновато и ниже опустил голову.

Старик вздохнул, присел на табуретку у сложенной поленницы и положил руки на колени.

— Прошу тебя больше не ходить туда. Что скажешь? — спросил устало.

— Не буду, дед Агап. Честное слово!

— Хорошо, — сказал тот. — Теперь иди к ребятам, там Зинаида уже, верно, виноград с огорода принесла. А мне с Тисой поговорить нужно.

Рич вышел, и помощница поняла, что настала ее очередь признаваться. Она только сейчас поняла, как отчаянно ей хотелось поделиться своими страхами. Старик слушал ее внимательно, не перебивал.

— Третье за месяц, — девушка огорченно приложила ладонь ко лбу. — Я так надеялась, что они оставили меня навсегда. Уверена, что хорошо отгородила свое сознание, как ты меня учил. Но как только услышала о рыцаре, видение вдруг нахлынуло. Фу, он был весь коричневый, почти черный, — Тиса скривилась от отвращения. — А на голове шлем.

Агап Фомич вздохнул, в раздумьях потирая бороду.

— Возможно, видение стало слишком для тебя впечатляющим.

— То есть?

— Ты увидела волнующее событие, и от этого обострились твои чувства. Тебе теперь будет сложнее замыкать в памяти свои видения. Нужно сызнова работать над собой. Или выпустить свой дар на волю, научиться им управлять.

— Но я не хочу!

— Солнце, может быть, тоже вставать не хочет, но как видишь — светло на улице.

Тиса закрыла глаза, вспоминая давний разговор.

— Мам, почему мне снятся эти сны?

— О, милая, ты у меня непростая девочка.

— Мама, я что — вэйновка?

— Нет, дорогая. Ты не вэйна. Ты — ищущая. Это великий дар видеть людей на расстоянии, — женщина прикоснулась губами ко лбу дочери.

— Так я вижу будущее?

— Тогда бы ты была пророчицей. Нет, ты видишь настоящее. Я напишу другу твоей бабушки, профессору Мо Ши. Ты поедешь в гимназию для одаренных детей в Оранске. Хоть это твоему отцу и не нравится. Но он знает, как опасно стоять у судьбы на пути. Ты будешь счастлива, дочка.

Мама снова целует ее в лоб.

— Так мы переедем в Оранск?

— Нет. Мы с папой останемся здесь. Ты же знаешь, он не может оставить службу.

— Тогда я не хочу ни в какую школу!

Девушка почувствовала на своем плече ладонь старика.

— Не горюй, дочка. Пути Божии неисповедимы.

Глава 6. Письмо

Несколько дней после этого Тиса засыпала с тревогой — боялась новых видений. Но, слава богу, ночи оказались спокойными. Из благодарности она спозаранку отправилась в храм на базарной площади — еще за «воскрешение» Трихона обещала воздать молитву Единому и святой Пятерке.