Очарование тьмы (ЛП)

На его лице мелькнуло сомнение, но лишь на миг — тишину вдруг разорвал боевой клич принца-воина. Земля задрожала от копыт, мимо пронеслись тела и тени.

Рахтаны поскакали навстречу, Трагерн нёсся первым. Рейф заслонил меня собой. Блеснули мечи, взметнулись топоры. Моя лошадь испуганно сдала назад, я натянула поводья. Над ухом свистели стрелы. Четверо всадников позади тоже помчались на нас, Рейф и Тавиш развернулись и выстрелили из луков. Окутанная клубами пыли, я оказалась в центре смертоносного круга звенящих клинков. Гриз, забыв про рану, мощным ударом выбил Ивера из седла. Рядом дрался Каден, впервые за несколько дней свободный от пут. Их лица заливала кровь, но чья, неизвестно.

Крутанувшись в седле, Каден с размаху пронзил горло Баруху, вытащил меч и тем же движением отразил удар Ферриса. На Свена со спины заходил Гир, и я метнула нож точно ему в затылок. Затем развернулась и достала мечом рахтана, который бросился на Оррина. Мой клинок лишь скользнул по кожаному доспеху, но противник отвлёкся, и Оррин сбил его наземь. Я выхватила из-за пояса другой нож, как вдруг в развалинах что-то блеснуло, стремительно приближаясь.

Из-за руин на меня во весь опор мчал ещё один всадник. Ульрикс.

Не успела я опомниться, как его лошадь врезалась в мою. Та едва устояла, но меч выскользнул у меня из руки. Ульрикс продолжал напирать, не позволяя собраться и дать хоть какой-то отпор. Стремена, поводья — всё будто спуталось в узел. Я полоснула ножом, задев кожаный наруч противника, затем ещё раз, но он отвёл удар, другой рукой дёрнул меня к себе и перекинул через луку седла.

От удара в живот вышибло дух, а затем снова и снова в бешеной скачке. Ульрикс увозил меня прочь, чтобы скрыться в развалинах. Надо восстановить дыхание, перевернуться, освободить зажатую руку. Ударить его чем-нибудь! Где нож? Воздух… Мне нужен воздух!

— Принцесса, мне и головы твоей хватит. — Ульрикс рванул меня за волосы. — Дёрнешься — отсеку! Выбор за тобой.

Наконец в лёгкие хлынул воздух. Я высвободила руку, ощущая в ней что-то твёрдое. Рубанула вверх. Ульрикс выбил нож, но слишком поздно: шею от ключицы до уха пересекла кровавая полоса. Он с рёвом вцепился в меня и занес меч над головой. Не извернуться, не оттолкнуть, чтобы защитить шею от клинка. И вдруг… он исчез.

Сгинул.

Его тело скорчилось на земле, а голова отлетела к валуну. Объезжая Ульрикса, Рейф спрятал в ножны окровавленный меч. Приблизился ко мне и боком пересадил к себе в седло. Я ощутила плечом, как стучит его сердце.

Рейф с трудом переводил дух, пот струился по окровавленному лицу.

— Ты как, не ранена? — прошептал он мне в волосы, прижав к себе так крепко, что я даже при желании не смогла бы соскользнуть.

Слова застряли в горле.

— Рейф, — только и смогла выдавить я.

Он гладил меня по голове, дыхание его успокаивалось.

— Не ранена, — повторил он скорее себе, чем мне.

Мы вышли победителями, однако без новых ран не обошлось.

На лбу Тавиша алел порез. В ответ на вопросительные взгляды он лишь отмахнулся и наскоро обмотал голову лоскутом, чтобы кровь не заливала глаза. При виде Джеба на земле, взмокшего и бледного, сердце сжалось, но Каден развеял мои страхи: раненая лошадь скинула Джеба, и тот всего лишь вывихнул плечо. Когда ему резали рукав, он морщился.

— Это моя любимая рубаха, дикари. — Джеб силился улыбнуться, но судорожные вздохи и выражение лица выдавали боль.

— Я тебе дюжину куплю. — Сев рядом, я отвела ему волосы с лица.

— Это крувасский хлопок. Лучше не найти.

— Куплю из крувасского.

Скривившись, он перевёл взгляд на Рейфа:

— Давай уже.

Плечо налилось кровью и посинело. Джеб явно не отделался простым вывихом, наверняка вдобавок что-то разорвал. Да ещё и зашитая Тавишем рана открылась.

Тавиш кивнул Оррину и Кадену, чтобы держали парня. Рейф приподнял ему руку, повернул и резко дёрнул. По всей низине прокатился надрывный, истошный вопль, от которого мне стало не по себе. Казалось, Джеб лишился чувств, однако, переведя дух, он открыл глаза..

— Ты этого не слышала.

— Слышала только, как дикари рвут превосходную рубаху. — Я отёрла ему лоб.

Джебу сделали перевязь из скатки мёртвого рахтана, затем снарядили для него венданскую лошадь на смену убитой. Заляпанные кровью, мы двинулись дальше в путь. Я беспокоилась за Гриза, он опять держался за бок, словно разошлись швы.

Страшно изувеченные тела рахтанов остались валяться на тропе, причём некоторых мы раздели донага и пустили одежду на лоскуты. Обирая трупы, я чувствовала себя стервятницей, одной из тех, кто повергал в ужас Годрель и Морриган. Хоть бы дальше в развалинах не оказалось новых врагов. Выберемся ли мы из этого ада?

Я кричу, припав к земле,

Не в силах ступить дальше,

Оплакивая мёртвых,

Оплакивая зверства,

Но тихо шепчет мне даль:

«Ты сильна,

Ты сильней своей боли,

Ты сильней своей скорби.

Ты сильней, чем они».

И я вновь заставляю себя встать.