Очень тихий городок

– Ты задерживаешься в связи с подозрением в пособничестве в убийстве, – официальным тоном произнёс он. – Тебе всё ясно?

Задержанный как-то неопределённо дёрнул плечом – то ли выразил согласие, то ли удивление, Артём не понял.

Подождал ещё чуток, но Рудик молчал, больше никакой реакции от него не последовало.

Артём повернулся к Сердюкову:

– Миш, отвези его в отделение. А мы с Витей подождём Марию Анатольевну. Поезжай с ним, Рудик. Витя, помоги им погрузиться, пожалуйста.

Рудик больше ничего не спросил, всё так же молча нажал на какую-то кнопку на своём кресле, не поворачивая головы, проехал мимо посторонившегося Артёма. Электрический моторчик, на котором работало его кресло, издавал тихий жужжащий звук. Полицейские тоже прижались к стенке, пропустили инвалида, гуськом пошли за ним.

Артём посмотрел им вслед, потом шагнул вперёд, в комнату задержанного. Осмотрелся вокруг, пытаясь сообразить, что искать. На обыск у него никакой санкции не было, но, с другой стороны, глупо было не использовать эту ситуацию – вдруг он натолкнётся на какие-то важные улики?

Какие именно?

Ну, например, дневник, который мог вести подозреваемый, или ещё что-нибудь в этом духе.

Да, дневник – это было бы классно!

Но действовать следовало быстро: преступная мамаша могла вернуться в любой момент.

Неожиданно завибрировал, затрещал в кармане телефон.

Артём вздрогнул, спешно схватился за него, даже не посмотрев на высветившийся номер:

– Раскатов слушает.

– Привет! – раздался в ответ милый девичий голос. – Это я.

– Света! – обрадовался он. Но тут же нахмурился, озабоченно спросил: – Тебе что, опять звонили?

– Нет, слава богу, нет. Я просто так. Хотела попрощаться. – Она сделала паузу, потом решилась: – Знаешь, чего-то мне не хочется теперь уезжать. Странно, правда?

Артём улыбнулся:

– Ничего странного.

Тут же опомнился, стёр улыбку с лица. Он не имел никакого права поддерживать этот тон.

Так можно далеко зайти!

Если ко всему происходящему добавится ещё роман с малолеткой, то это будет полный компот. Можно будет надолго поставить крест на карьере.

А может, даже и навсегда!

Он вздохнул, сказал сдержанно:

– Может, ты и вернёшься. Мало ли как всё сложится.

– Может быть, – нежным эхом отозвалась она.

– Слушай, извини, я не могу сейчас разговаривать, давай попозже перезвоню, хорошо?

– Хорошо.

На этот раз Артём явно услышал в её голосе печальные нотки.

Главное, не поддаваться!

– Ну ладно, тогда пока, – небрежно сказал он.

– Пока.

Он отключился, задумчиво спрятал телефон.

Очень славная девушка.

И очень молоденькая, о чём не следовало забывать ни на секунду. А сейчас хорошо было бы вообще выкинуть её из головы.

Надо сосредоточиться совсем на другом, куда более важном!

Страшная маньячка, убийца, с невероятной жестокостью уничтожившая уже с полдюжины человек, вот-вот появится. Нельзя, чтобы она захватила его врасплох. Её надо встретить во всеоружии.

30. Закат

Вода в Красавице была окрашена в тёмно-бордовые, кровавого оттенка тона. Павло Горошевич подъехал к самому берегу, остановился, закурил.

Уныло смотрел, как солнце исчезает за холмами и тьма начинает поглощать озеро. Он ждал вечера, чтобы попробовать осторожно вернуться в город.

Может, хоть каких-то бабок удастся нарыть!

Или хотя бы как-то исхитриться документы из дому забрать. После этого можно и срываться отсюда. На время надо обязательно свалить, другого выхода нет. Сука-директор его заложил!

И зачем только он, Павло, полез во всё это? Подумаешь, глаза ему черножопые мозолили! Зато жил бы себе спокойно. А теперь, как последний мудак, в собственный дом должен огородами пробираться.

А может, сдаться?

Тут же отрицательно помотал головой.

Нет, нельзя ни в коем случае.

После отпадных новостей, которые он услыхал по местному радио, пока мотался по округе, об этом не может быть и речи. Его всюду ищут, по всему району.

Если захоботают, он уже никогда не отбоярится, это ясно, закатают надолго.

В это же самое время к дому Заблудших на Старой улице подъехала бежевая «Лада-десятка». Оттуда выпорхнула Света Коновалова в на-рядном, светлом, с голубыми цветочками платье. В руках держала перевязанную бантом коробку, обёрнутую в золотую бумагу.

– Спасибо, пап, – нагнулась она к сидящему за рулём. – Я позвоню через парочку часов.

– Не больше, Света, – донёсся из машины строгий мужской голос. – Не задерживайся. Мы сегодня должны рано спать лечь.

– Хорошо, папа, не волнуйся.

– Я подожду, пока ты войдёшь.

Света повернулась, сделала большие глаза – как вы мне надоели! (это, разумеется, было невозможно увидеть из машины), – лёгкой походкой дошла до калитки, открыла её, затем по асфальтовой дорожке сделала несколько шагов до двери, поднялась на ступеньки и позвонила в звонок.