Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

В расчете на сбор «податка», определенного на Городенском сейме 1566–1567 гг., произведен был усиленный набор служебных. Но в этом расчете правительство сильно обманулось. Когда прошел срок взноса земского «податка», «головные бирчие» донесли королю, что податковых пенязей, «праве згола ни одного гроша» к ним не прислано поветовыми бирчими. Для расплаты со служебными правительству пришлось делать новые займы под залог господарских имений. В начале сентября правительство для расплаты со служебными решилось прибегнуть опять к принудительному займу у мещан. Им предписано было сложиться на известную сумму и отдать ее в скарб через посланных к ним дворян. Взятую сумму господарь обещал им вернуть из скарба либо зачесть в счет будущих платежей мест. Всего таким образом предполагалось собрать 10 870 коп. Непривилегированные места были также обложены известными суммами, но не в виде принудительного займа, а в виде уплаты за те стации (кормы), которые они должны были поставить господарю по случаю его выступления в поход. С непривилегированных мест в общей сложности предположено было собрать около 2000 коп грошей. Принудительный заем наложен был и на «зборы» жидовские в общей сумме 4170 коп грошей. Но так как и эти деньги не могли быть доставлены немедленно, а нужда не терпела ни малейшей отсрочки, то король в сентябре 1567 г. прибег к новым займам под залог господарских имений.

Не менее неисправными оказались военнослужилые землевладельцы и в отправлении военной службы за 1567 г. Они должны были собраться со своими «почтами» в Молодечно 17 мая. Прошли два месяца с лишком после этого, а гетман доносил, что из некоторых поветов немногие только приехали, а из других до сих пор не явился никто. Между тем начавшиеся было мирные переговоры с Москвою прервались и ясно было, что дело клонится к усиленной войне. Поэтому в начале августа король разослал листы военнослужилым землевладельцам, чтобы они немедленно выезжали со своими «почтами» к Молодечно, «днем и ночью, яко на кгвалт, поспешаючися». Король объявлял, что и сам он, «вже ничого не мешкаючи», выступает из Городни прямо к Молодечно. Несмотря на это, военнослужилые землевладельцы не очень торопились выезжать на войну; при повальном запаздывании каждый боялся явиться раньше других и потерять даром время и деньги. Кроме того, уже много раз тревога оказывалась напрасною, и потому приглашения ехать как «на кгвалт» уже не действовали. Многие и совсем не приехали. Сам король только пообещал немедленно ехать на войну из Городна. В действительности во второй половине августа король уехал в свой любимый Кнышин на отдых и пробыл там конец августа и весь сентябрь. Только в начале октября король отправился в главный сборный пункт войска – Лебедево. Около месяца, с 20 октября до 21 ноября, простоял он с войском в Лебедеве, а затем передвинулся далее на юго-восток, в Радошковичи, где пробыл до половины декабря, после чего, передвинув войско к Борисову, сам остановился в Койданово. Здесь он пробыл до 18 января включительно, а затем отбыл в Кнышин. План наступательной войны не осуществился. Его парализовала большая московская рать, готовившаяся вторгнуться в Великое княжество с севера, из Великих Лук и Торопца. Литовскому войску поневоле пришлось остановиться на своей территории и не двигаться далее, в неприятельскую землю, чтобы не оставить без защиты собственное государство и не быть обойденным с тыла. Но земское ополчение Великого княжества не могло выдержать продолжительной стоянки без дела на одном месте. Поэтому, едва король уехал из Койданово, как шляхта-рыцарство стала самовольно разъезжаться по домам. Донося об этом господарю, паны-рада со своей стороны прибавляли, что они не останутся в Борисове, если другие станы разъедутся по домам. Вслед за тем король получил лист от шляхты-рыцарства, остававшейся еще в Борисове, с жалобою на то, что оно терпит и холод, и голод, и с просьбою распустить по домам. В конце января король приказал распустить шляхту-рыцарство, а против людей неприятельских предложил отправить пока Яна Еронимовича Ходкевича с почтами панов-рады, в сопровождении некоторых панов радных «для рады» и «большого постраху неприятельского». Так разбилась попытка «потужной» наступательной «валки» с Москвою.