Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

Между тем финансовая нужда продолжала угнетать Литовско-Русское правительство. В бытность в Лебедеве на расплату со служебными господарю пришлось опять перехватывать деньги у панов под залог господарских имений. Король не брезговал при этом даже такими суммами, как 40 коп грошей; в залог пошли уже не державы и волости, а отдельные села. Чтобы достать денег, король обратился к станам, собравшимся в военном лагере, с просьбою изыскать средства на расплату со служебными за последнюю четверть года. Паны-рада, княжата, панята и шляхта-рыцарство определили ускорить сбор второй серебщины, определенной на последнем сейме, назначив сроком ее взноса Рождество Христово 1567 г. вместо начала марта 1568 г. Такое постановление, странное на первый взгляд, ввиду того, что и первая-то серебщина выбиралась с большим трудом, можно объяснить только крайностью нужды, тем, что другого выхода и не было. Очевидно, сеймовая практика в частых «ухвалах» податков стала руководиться уже не платежеспособностью всех военнослужилых землевладельцев, а простым желанием взять деньги на государственные нужды с тех, у кого они еще есть и кто их платит.

Серебщиною, которая должна была поступить к Рождеству 1567 г., правительство предполагало расплатиться со служебными за их прошлую службу. Но чем платить в будущем? Опять пошли в ход заставы господарских имений, которые все больше и больше сокращали поступление обычных доходов в скарб. Перебиваться так до бесконечности было нельзя, и король обратился к станам, стоявшим в Борисове, с предложением обсудить вопрос о содержании служебных. Но станы не захотели совещаться об этом в военном лагере и просили короля созвать для этого обычный великий вальный сейм.

Сейм этот собрался в Городне в начале 1568 г. Станы определили дать с каждой крестьянской оседлой волоки или службы, считая в литовской службе три обыкновенных дыма, по 48 грошей, с лишних дымов – по 16 грошей, с больших дымов, двух или одного, которые находятся на полной службе, – по 48 грошей, с дымов поднепрских, киевских и волынских – по 24 гроша, с огородников – по 4 гроша; с мещан владельческих, сидящих на волоках, – по 48 грошей; с мещан, владеющих землею не более как на 10 бочек или только огородами – по 4 гроша; с мещан, владеющих только домами, – по 2 гроша от ворот. Бедные шляхтичи, не имевшие крестьянских служб, а только огородников или совсем не имевшие подданных и выставлявшие на войну коня по очереди или в складчину от нескольких семей, обложены были копою грошей с каждого коня; шляхтичи подляшские подобной категории – по 30 грошей с каждой волоки, находящейся в их владении и пользовании. Равным со шляхтою податком обложены были и духовные греческого и римского закона со светских имений. Общее постановление по просьбе станов распространено было и на Лифляндскую землю, которая уже присоединена была к Великому княжеству, считалась его «члонком» и имела своих представителей на сейме, сенаторов и послов. Военнослужилые татары обложены были также на равных основаниях со шляхтою. Податок должны были собирать избранные на сейме поборцы поветовые, которые должны были взыскивать судебным порядком серебщину вдвойне с тех, кто не внесет ее в срок. Господарь со своей стороны наложил такой же податок и на своих подданных, мещан и волостных людей; на жидов положил поголовщину в размере 12 грошей с каждой головы. Серебщину с господарских людей должны были собирать старосты, державцы или их урядники и представить в срок в скарб, под страхом взыскания недоимок с их собственных имений.

Податок определен был сеймом взамен «посполитого рушенья». Господарь обязался не вызывать шляхту на войну в текущем году, если не произойдет неприятельского вторжения в Великое княжество. Затем станы поставили условием, чтобы определенная ими серебщина шла на уплату жалованья только тем жолнерам, которые будут навербованы после сейма для обороны государства. Расходование новой серебщины было предоставлено гетману наивысшему, на которого возложена была обязанность вербовать жолнеров и иметь их под своей «справою и послушенством». Бирчим поветовым строжайше, под страхом начета, было запрещено расходовать собранные ими суммы на какие-либо иные назначения или по каким-либо иным ассигновкам, кроме «квитов» гетмана.