Очерк о родном крае (СИ)

- Нет, - Марек постучал ногтем по каленому стеклу прилавка, - мне нужны консервы, колбаса, сыр хороший, желательно швейцарский, овощи...

Продавец поскучнел.

- Боюсь, - развел руками, - у нас узкий профиль. Есть еще набор 'Врачебный'. Там такие маленькие стаканчики и коньяк.

- Ясно, - Марек кивнул. - А где-то здесь поблизости нормальный продуктовый...

- Вроде бы на той стороне, через дом.

- Спасибо.

Марек уже повернулся, потом кинул взгляд на застывшую за прилавком фигуру, грустно уставившуюся в пустоту (как робот выключенный, честное слово), вздохнул. Потратимся?

- Пиво-то, - спросил, - хоть есть?

- Конечно! - Продавец с энтузиазмом, чуть ли не со всхлипом ожил. - Вам какое?

- Местное.

Чмокнула прозрачная дверца холодильника.

- Областное подойдет? Здесь, в Лешаках делают, немецкий завод.

- Свежее?

- Вчера завезли, - продавец протянул бутылку.

На бутылке, холодной, зеленоватого стекла, было написано: 'Лешаковское светлое'.

- Это что, - хмыкнул Марек, - кругами водит?

- Простите? - не понял продавец.

- Не берите в голову, - Марек махнул рукой. - Евро принимаете?

- Разумеется. У нас даже курс выше официального, - подмигнули ему.

Сумку, освободив ремень, пришлось повесить на плечо.

Пиво пенилось и пилось гладко. Тут же, у магазина, Марек сам не заметил, как выдул пол-бутылки. Научились-таки делать. Не советские 'жигули', за которыми когда-то, давным давно, отстаивал очереди отец. И еще радовался. О, 'жигули'! Ах, эх, о-хо-хо!

Помнится, колыхались эти 'жигули' в бидоне словно желтоватая теплая моча, и на вкус - (хочешь попробовать, Марек?) - кислятиной были жуткой.

Вот же гадство - пива хорошего не было!

Марек взболтал и с наслаждением допил. Облизнул губы. Ну-ка, бутылочку - в урну, самому, слегка отяжелевшему - марш, марш! Мы идем, и все идут...

По истертой 'зебре' он пересек дорогу. Значит, от комендатуры налево, сообразил он, потом через сквер, пустырь, улицу Светлую, там еще сараюшки какие-то были раньше, потом три дома - и мой. Двухэтажный, трехподъездный, двенадцатиквартирный. Налево - Зотовы, а выше...

Фамилии верхних жильцов из памяти как-то выпали.

Марек повертел головой. Продуктовый обнаружился метров через двадцать, в цокольном этаже новостроя, узкие ступеньки вели вниз, над ступеньками аркой изгибался щит с надписью: 'Супермаркет'.

Вот и проверим, гордо ли звучит...

Спустившись и толкнув простенькую дверь с зазвеневшим колокольчиком, Марек очутился в просторном подвальном помещении, где сразу же разделительным стальным барьером были обозначены вход и выход. Сидел охранник. Высились башенки пластиковых корзинок.

- Сюда? - Марек взял одну корзинку.

Охранник, сосредоточенно жуя, кивнул.

В магазине было пусто, Мареку, шагающему между рядами, скоро стало казаться, будто он попал на съемки фильма про зомби - тишина, полки, стеллажи, лампы дневного света и вот-вот должен выскочить, утробно воя, живой мертвец.

Столкнувшись в проходе с покупателем, внимательно изучающим упаковку чая, он от неожиданности чуть не вскрикнул. Еще и синева примерещилась на чужом лице.

А выбор приличный...

Не советский и уж, тем более, не перестроечный. Макарон сорта три, риса видов шесть, желтый, длинный, коричневый... Вот где, где все это было раньше?

Марек, не глядя, сгреб в корзинку пяток разномастных пакетов. И остановился.

Ценник на спагетти смотрел на него каким-то совсем нереальными цифрами. Охренеть. Марек не поверил. В пересчете на евро макароны получались какие-то золотые, даже бриллиантовые. Почти четыре евро за пятьсот грамм. В два раза дороже, чем в Кельне.

Марек пробежал глазами по полкам.

Мать моя! Цены поражали. Невольно он стал прикидывать, придется ли что-то снимать с карточки. Нет, понятно, почему у них тут пусто. Миллионеров, наверное, в молодой республике пока немного. С другой стороны ведь кто-то здесь покупает, если не разорились еще.

Так... Марек расстался с двумя макаронными пакетами и вместо них взял рис и гречу. Тоже запредельно, но все же дешевле.

В голове включился калькулятор. Прекрасная, новоприобретенная уже в Европе способность. А как же - не умеешь считать, обжулят, сдерут, улыбаясь, семь шкур, запросят лишнее, вставят в счет...

Значит, двенадцать плюс четыре, складывал в уме Марек, итого шестнадцать. Рехнуться можно. Огурцы маринованные - еще три. Теперь салями, батон - еще десять. Итого двадцать девять уже. Нехило. Почувствуй себя бедным, называется. И что - чувствую!

В портмоне была разменянная на десятки и двадцатки сотня. Ну, может, еще десятка мелочью наберется. Уложиться бы.

Яйцо - два евро. Огурцы - господи, пять. Хлеб...

Здесь Марек озадачился. Два одинаковых лотка с одинаковыми батонами и буханками разнились лишь ценниками.

Один евро. Пять евро.

Марек оглянулся - не розыгрыш ли, не подглядывают ли исподтишка. Качая головой, по короткому финишному отрезку прошел к кассе.

- Извините.

Дородная кассирша в фиолетовой блузе с бейджиком 'Костомарова Н.Ю.' смерила его взглядом.

- У вас там хлеб, - сказал Марек, ставя перед ней полную корзину.

- Ну...