Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

В 1928 году в Париж был направлен в качестве представителя ВРИО агент ОГПУ бывший полковник царской армии А.Н. Попов, который через генерала П.П. Дьяконова, бывшего военного атташе царской России в Лондоне, сотрудничавшего с советской разведкой с 1924 года, встретился с Мельгуновым и проинформировал его о положении в России, целях и задачах ВРИО и необходимости расширения связей с белоэмигрантскими организациями за рубежом. Одновременно А.Н. Попов сообщил Мельгунову, что генерал Дьяконов является представителем ВРИО в Париже, и попросил его организовать встречу с Кутеповым.

Кутепов согласился встретиться с Поповым, но был категорически против участия в ней Дьяконова, которому, как оказалось, он не доверял, и это негативно сказалось на дальнейшем развитии оперативной игры. Несмотря на то что впоследствии наладился регулярный обмен информацией между Мельгуновым и ВРИО через Дьяконова и привлеченного затем к этой операции генерала Г.Г. Карганова, развить ее не удалось. В немалой степени это было результатом неудачного поведения Попова при встрече с Кутеповым. Изложенные им цели и задачи ВРИО, позиции, занимаемые ее членами в государственных структурах, в том числе в армии и в ОГПУ, невольно напомнили Кутепову, как он попался на удочку «Треста», особенно после заявлений Попова, что их организация во имя сохранения кадров решительно выступает против проведения на территории СССР террористических и диверсионных актов. Слушая Попова, Кутепов про себя решил: это второй Якушев, и занял выжидательную позицию.

Усомнившись в подлинности ВРИО, Кутепов внимательно изучал и анализировал поступавшую от этой организации информацию, которую обрабатывал и докладывал ему генерал Карганов.

Так, 25 апреля 1929 г. в очередном своем письме Мельгунову, предназначенном для Кутепова, Попов сообщал: «…политическая обстановка в СССР обострилась до такой степени, что мы сейчас находимся накануне полосы открытых действий населения против большевизма… Три года назад мы еще не думали об открытых боях, сейчас же они стоят на очереди дня, и не столько благодаря деятельности нашей организации, сколько ввиду огромного подъема народной антибольшевистской стихии. В 1929 году мы намерены впервые ударить по чужим рукам. Боевой план действий разработан нами объективно и достаточно серьезно… Ввиду серьезности момента мы настаиваем на выполнении Вами следующих мероприятий:

1) создание нелегального перехода на одной из границ северо-запада или же на границах юго-запада России;

2) посылка к нам через созданный переходный пункт Вашего представителя, пользующегося Вашим полным доверием и имеющего опыт нелегальной работы;

3) представитель, командированный Вами, должен иметь образцы литературы, выпускаемой за границей русской националистической эмиграцией и сепаратистами, и должен располагать достаточными информационными данными о положении в Европе;

4) мы желали бы видеть представителя, достаточно компетентного и правомочного делать разработки тактики борьбы… Его приезд мы намерены использовать также для подкрепления точки зрения части членов штаба, считающих уже возможным… приступить к первым боевым выступлениям… Ваш представитель может получить богатый информационный материал… Этот материал поможет Вам вести сильнейшую кампанию по объединению национальных сил эмиграции на платформе борьбы за Россию. В Вашем лице мы видели и видим до сих пор тот центр, который обязан взять на себя объединение русской молодежи, точнее — российской эмиграции…»

Поступавшая от Попова информация частично подтверждалась сообщениями забрасываемых в индивидуальном порядке в Советскую Россию боевиков РОВС о недовольстве крестьян коллективизацией, выступлениях населения в отдельных городах против безработицы и тяжелых условий жизни. Подобная информация поступала в РОВС и по каналам легендированной чекистами СКВО.

Вместе с тем забрасываемым боевикам не удалось осуществить запланированные Кутеповым террористические акции против Сталина, Бухарина, Менжинского, Крыленко, руководящих работников О ГПУ, так как разведка своевременно получила исчерпывающую информацию по этому вопросу и 19 июля 1928 г. направила руководству ОГПУ подробное спецсообщение за № 232700. Свои неудачи боевики объясняли усилением охраны высших должностных лиц и государственных учреждений после террористических актов в общежитии ОГПУ на Лубянке, в Доме политпросвещения в Ленинграде и др. С упорством и настойчивостью Кутепов продолжал принимать меры к практической реализации принятого в 1927 году в предместье Парижа Шуаньи вышеупомянутого плана по заброске боевиков для осуществления террористических актов. Это, в свою очередь, поставило перед руководством ОГПУ вопрос о проведении операции по нейтрализации Кутепова.