Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

«Возможен неожиданный удар, — предупредил «Старшина» Короткова, а тот — Москву. — Будут ли при этом выдвинуты германской стороной какие-либо требования — неизвестно. Первые удары германской авиацией будут нанесены по узлам Мурманска, Вильно, Белостока, Кишинева, авиазаводам Москвы и ее окрестностей, по портам Балтики, Беломоро-Балтийскому каналу, железнодорожным линиям в направлении границ и мостам». По мнению «Старшины», в случае начала войны следовало бы ответить контрударом по фашистам. Советская авиация могла бы нанести бомбовые удары по румынским нефтепромыслам, железнодорожным узлам Кёнигсберга, Берлина, Штеттина. Ударом через Венгрию надлежало отрезать Германию от Балкан.

Это сообщение переполошило Центр. Руководство внешней разведки не решилось доложить его высшему руководству страны и направило в РУ ГШ НКО СССР. Военные разведчики, испытывая на себе давление атмосферы общей неуверенности, ответили, что поступившие рекомендации похожи на провокацию. Но тут же оговорились, что источник, по-видимому, говорил от чистого сердца.

Подобная оценка была непонятна Короткову. Было очевидно, что Центр по одному ему известным причинам не доверял полностью его немецким друзьям даже в ту минуту, когда на карту были поставлены жизнь и будущее страны.

Вместе с тем, несмотря на сомнения, Центр начиная с марта-апреля принимал меры по созданию в Берлине на случай войны нелегальных резидентур, имеющих прямую радиосвязь с Москвой. Радиосвязь должна была стать тем средством, с помощью которого антифашисты-подпольщики могли бы информировать Москву, а также поддерживать при необходимости контакты с другими группами Сопротивления в различных районах Германии и за ее пределами.

В конце апреля 1941 года Меркулов в разговоре с Фитиным подчеркнул, что обстановка требует срочных мер по переводу наиболее ценной агентуры на прямую связь с Москвой и создания нескольких нелегальных резидентур с собственными рациями, шифрами, материальными ресурсами. В случае обрыва нынешней связи они могли бы самостоятельно продолжать свою деятельность, информируя об этом Центр.

— Особенно важно, — подчеркнул Меркулов, — разработать условия связи с источниками и предусмотреть замену «Корсиканцу», если он вдруг — а этого ни в коем случае не должно произойти — провалится. Для вызова каждого источника должен быть составлен свой особый пароль, а также пароль на случай внезапного отъезда из страны Короткова. Вы все поняли?

— Да, Всеволод Николаевич.

— Исполняйте!

Вернувшись к себе, Фитин вызвал начальника немецкого направления.

— Ну, Павел Матвеевич, надо готовить берлинскую группу к работе в чрезвычайных обстоятельствах. Подготовьте указание в Берлин. Пусть решат, кто сможет выполнять обязанности радиста. Направьте памятку об организации радиосвязи в нелегальных точках. Тем временем, надеюсь, доставят со склада обещанную руководством радиоаппаратуру.

Журавлев взял у Фитина документ с резолюцией руководства.

— Будет исполнено, Павел Михайлович.

В начале мая 1941 года Короткову поступило указание продолжить оформление отношений с отдельными членами группы «Корсиканца» и подобрать троих-пятерых человек, которые замыкались бы на рацию Харнака.

Задание требовало времени, а его становилось все меньше. Но Коротков не думал об этом. Трудности, казалось, прибавляли ему сил и энергии. При встрече с «Корсиканцем» он рассказал о необходимости освоения новых форм связи, пояснив, что это вытекает из ухудшения обстановки. Харнак и сам это видел.

— Но, к сожалению, Александр, у меня на примете нет никого, кто мог бы стать радистом.

— А как насчет Карла Беренса?

— Неплохая идея, но надо еще подумать. Завтра дам окончательный ответ.

На следующий день «Корсиканец» пришел расстроенный.

— Я долго думал о Беренсе и полагаю, что он не годится для роли радиста. У Беренса большая семья и малые дети. Случись что, я всю жизнь буду корить себя, что причинил им горе и страдания.

— Хорошо, Арвид, что ты скажешь по поводу Курта Шумахера?

Харнак с облегчением вздохнул.

— Я его знаю. Уверен в нем. Думаю, что подойдет, лишь бы разбирался в радиоделе.

— Технике обучим.

Едва Коротков доложил Центру о проделанной работе, как его срочно вызвал на встречу «Корсиканец». С ним пришел «Старшина».

— Плохие новости, Александр. Только что мобилизовали в армию Шумахера.

Это было очень неприятной неожиданностью.

— Видимо, без моего вмешательства этот вопрос не решить, — пришел на выручку «Старшина». — Предлагаю кандидатуру Ганса Коппи. Он относительно молод, но уже имеет богатый опыт подпольной борьбы, коммунист. В Нойекельнском районе Берлина он руководит комсомольской организацией. Человек стойкий и надежный — ручаюсь.

— Да?! Арвид, вы его знаете, можете что-нибудь добавить?

— Нет, это имя слышу впервые.

— К сожалению, это осложняет дело. Мы не можем доверять наши связи незнакомому и непроверенному лицу, — Коротков сдвинул брови.