Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

Амаяк Кобулов внял увещеваниям Центра «активизировать усилия» по приобретению новых источников информации… — и на трагической сцене берлинского политического театра за 10 месяцев до рокового дня 22 июня появилась фигура молодого латвийского журналиста из газеты «Бриве Земе» Ореста Берлинкса.

Первое упоминание об элегантном, высоком, спортивного вида молодом человеке с гладко зачесанными назад редкими светлыми волосами легло на стол руководителя советской разведки в Москве в самом начале августа 1940 года. В срочном сообщении Захара из Берлина говорилось, что он познакомился через корреспондента ТАСС, сотрудника резидентуры Философова с хорошо разбирающимся в политике эмигрантом-латышом. Берлинке остался «без гроша в кармане» после того, как представляемая им при МИД Германии газета перестала издаваться, а он сам оказался в «вынужденной эмиграции». Захар сообщал в Центр, что его новый знакомый — двадцатисемилетний Орест Берлинке — «трезво оценивает установление советской власти в Прибалтике», производит «весьма благоприятное впечатление» своими манерами и хорошим знанием немецкого языка и готов делиться с Москвой полученной в кругах немецкого МИД информацией. Захар обещал в ближайшие дни «более обстоятельно» поговорить с Берлинксом о «перспективах его дальнейшей журналистской деятельности в Германии» и «при удобном случае — завербовать», присвоив конспиративную кличку «Лицеист».

Как выяснилось впоследствии, «Лицеист» с самого начала сообщил в пресс-бюро МИД Германии о знакомстве с Философовым и его просьбе информировать о текущих делах. Немцы рекомендовали латышу продолжить контакт с русскими и постоянно держать их в курсе дела. Они обещали снабжать его сведениями, которые «Лицеист» будет передавать «советским друзьям». Поскольку сам Захар почти не знал немецкого языка, всю работу с «Лицеистом» он проводил через Философова, которого использовал в качестве переводчика.

Уже 15 августа 1940 г. (т. е. через 10 дней после первого знакомства) из Берлина в Москву ушла очередная телеграмма Захара. Два слова определяли ее емкое содержание: «“Лицеист” завербован». Дальше шла его краткая биография, записанная Захаром лично со слов Ореста Берлинкса. Родился в семье врача в сентябре 1913 года. Учился в 1-й реальной гимназии в Риге («которую я блестяще окончил в 1933 г.»). Держал конкурсный экзамен на химический факультет Рижского университета, но случайно получил место переводчика в редакции газеты «Бриве Земе», поскольку хорошо знал три европейских языка. «Вообще я был очень энергичным работником, — рассказывал о себе «Лицеист», — и очень быстро стал продвигаться по службе, хотя политикой не интересовался. Предложение стать собственным корреспондентом газеты в Берлине явилось «большой неожиданностью», но я принял его не колеблясь. Сейчас я на распутье, не знаю, что делать, а денег больше нет», — подытожил свою нехитрую исповедь Захару новоиспеченный тайный агент. Телеграмма из

Берлина заканчивалась предложением Захара использовать «Лицеиста» для получения секретной политической информации о положении дел в нацистской Германии с выплатой «агенту» значительной суммы в немецких марках ежемесячно.

В Центре схватились за голову. Такая скоропалительная вербовка без малейшей попытки разобраться в личности «агента» не сулила ничего хорошего. Шеф разведки дал указание обстоятельно изучить биографию агента, проверить его связи, контакты, выяснить по возможности скрытые Берлинксом факты его жизни. В Берлин было направлено строгое указание: «Поскольку с «Лицеистом» только устанавливаются отношения и он еще не проверен в деле выполнения наших заданий, предлагаем проявлять разумную осторожность в работе с ним и ни в коем случае не передавать его на связь какому-либо другому оперработнику резидентуры».

В Центре не было ясновидцев, но были умные, осторожные и опытные профессионалы, не раз сталкивавшиеся с опасными ситуациями. Но тут был особый случай. Информация из Берлина шла «наверх» напрямую, как правило, минуя опытных специалистов и аналитиков. Кобулов не раз похвалялся этим, в частности и в беседах с «Лицеистом».

Похоже, что Сталин, находясь под влиянием дезинформации о неизбежности предстоящей высадки немецкого десанта на Британские острова, весьма благосклонно воспринимал сведения «Лицеиста» о такой широкомасштабной операции нацистов. Очевидно, ему хотелось принимать желаемое за действительное.

Только через шесть долгих лет, в мае 1947 года, стало известно о некоторых деталях дела «Лицеиста». Их раскрыл в ходе допроса Зигфрид Мюллер, с 1937 года служивший в берлинском отделении гестапо. По приказу одного из руководителей PCX А (Главного управления имперской безопасности) он был определен на работу в подразделение 4-Д, проводившее специальные мероприятия в отношении иностранцев, аккредитованных в Берлине. Вот что рассказал Мюллер советскому следователю на допросе 21 мая 1947 г.:

«Вопрос. А что, гестапо так и не смогло в то время найти подходов к советскому посольству в Берлине?