Очерки истории российской внешней разведки. Том 3

— Но неужели, господин Кобулов, вам не интересно, что ваш друг побывает на оккупированной германской армией французской пограничной территории?

— Почему не интересно? Даже очень интересно попутешествовать за счет имперского орла.

— Нет, деньги я буду платить свои, вернее, ваши, господин Кобулов. Да и прибавку вы мне обещали с трехсот рейхсмарок до пятисот, — чуть слышно промямлил «Лицеист».

Буквально через пару дней шифровальщик принес Кобулову расшифрованный текст срочной телеграммы. Уже первая строка текста привела его в бешенство: «Информация «Лицеиста» содержит много воды и совсем мало фактов, — прочитал он. — Кроме того, информация содержит много неточностей, противоречивых и сомнительных данных, а также изобилует общими местами, — говорилось далее в телеграмме Центра. — «Лицеист» черпает свою информацию у лиц, предназначенных германским государственным аппаратом для «питания» прессы. Что касается поездки «Лицеиста» во Францию, которую германские власти специально организуют для иностранных журналистов, то возникает вопрос: не окажется ли поездка «Лицеиста» во Францию более полезной для Германии, нежели чем для нас?»

На следующее утро Захара разбудил звонок в дверь. Наскоро накинув халат, он подбежал к двери. Перед ним (в его квартире!) снова стоял «Лицеист». Помятое лицо его выражало полное отчаяние.

«Лицеист» искал в глазах Захара хотя бы искорку сочувствия и снисхождения. И… нашел. Тактика слезливого покаяния, выработанная ночью с гестаповцами, полностью сработала — и уже через несколько минут «друзья» сидели в гостиной за чашкой утреннего кофе. «Ценный» агент Захара сообщал своему шефу специально подготовленную информацию, которую мы приводим полностью, как она в свое время была изложена в телеграмме в Центр самим Кобуло-вым. «Вождем латышских фашистов в Германии «Лицеист» назвал Густава Целминша. Агент якобы заходил к нему, но не застал. Обещал повторить свой визит к латышскому «фюреру» с целью разузнать подробнее о его связях и окружении…

В следующий раз, — подытожил телеграмму Кобулов, — я буду давать ему по 500 марок. Он этого заслуживает».

По-видимому, это была одна из последних, если не последняя, встреча Захара с «Лицеистом». Во всяком случае, в личном деле Берлинкса его расписок «Получил сполна. Вилли Кранц» обнаружено не было…

Своеобразно сложилась послевоенная судьба «Лицеиста». В материалах его «дела» сохранились некоторые любопытные документы. Вот один из них.

«Из протоколов допроса Зигфрида Мюллера, род. в 1916 году в г. Штутгарте и арестованного советской контрразведкой в 1945 году.

После начала наступления немецких войск на Восточном фронте я пришел к полковнику СС, бывшему работнику германской разведки Ликусу. Я хотел выяснить возможности дальнейшего использования Берлинкса и познакомиться с его последним отчетом. В докладе Берлинкса излагалось содержание его беседы с Кобуловым, который, по сообщению Берлинкса, утверждал, что советское правительство не хочет войны с Германией».

Гитлер на донесении Берлинкса красным карандашом написал одно слово «лгун», а устно приказал арестовать Берлинкса. Видимо, он, по мнению Гитлера, стал опасным свидетелем закулисной игры, к которой он, Гитлер, приложил свою руку.

«Вопрос. А был ли Берлинке арестован?

Ответ:

Нет, не был. Вопрос об аресте Берлинкса был каким-то образом замят, а потом, как мне известно, его тайно переправили в Швецию, где он продолжал вести разведывательную работу в пользу Германии».

Требующая проверки информация о судьбе одного из гестаповских пособников не залежалась на столе руководителя контрразведывательного подразделения Центра. Она была доложена руководству разведки, и из Москвы в резидентуру ушло указание:

«Просим установить, где проживает в настоящее время бывший агент гестапо Орест Берлинке, корреспондент латышской эмигрантской газеты «Бриве Земе» и ряда других латышских эмигрантских изданий. Работал в Германии в 1939–1941 годах и был аккредитован при пресс-бюро германского Министерства иностранных дел. Его возраст — 35 лет. Приметы: рост 170–175 сантиметров, блондин, глаза светлые, фигура спортивная. Хорошо одевается, увлекается автоделом, играет в шахматы, в карты, курит дорогие сигареты. По получении запрашиваемой информации незамедлительно телеграфируйте. Его последний домашний адрес в Берлине…»

Ответы из большинства «точек» не заставили себя ждать. Чаще всего они были предельно краткими: «Нет»; «Не был»; «Не проживал». И даже берлинская резидентура была предельно лаконичной: «Берлин, 2 августа 1945 г. Берлинкс Орест по указанному вами адресу проживал до 1941 года. В настоящее время местопребывание его не установлено».