Очерки истории цивилизации

Мы уже говорили о том, как на Востоке вычурная и шаблонная архитектура Римской империи, архитектура Пальмиры и Баальбека, под христианским влиянием быстро и необратимо изменялась в сторону жесткой и избегающей человеческое тело роскоши византийского стиля. На Западе она претерпевала сходные, но не параллельные изменения. Название «романский» охватывает великое множество самых разнообразных построек, общим у которых является то, что их архитектурный стиль происходит от римской традиции.

На безыскусности и сдержанности романского стиля сказалось общее обнищание мира, но также он стал свидетельством влияния новых народов и новых общественных потребностей. Больше не было амфитеатров, величественных акведуков, не строились триумфальные арки или храмы богам. Повсюду строились крепости и замки, круглые или квадратные, но одинаково массивные, церкви и башни. Впервые в Европе башня приобрела первостепенное значение. Зодчество устремилось ввысь. До этого мы отмечали башни только в Месопотамии. Здание в египетском, а также греческом и римском мире не стремилось коснуться небес. В римской и греческой фортификации, а также для Великой китайской стены башни строились как часть оборонительных сооружений. И это почти все, что мы знаем о башнях до христианской эры. Но в том мире, где повседневностью становятся набеги гуннов, арабов, всевозможных морских пиратов — мы еще будем говорить о норманнах, сарацинах и венграх в следующем разделе, — без башни было невозможно обойтись. Если же говорить о религии, предполагающей массовые собрания верующих, то это еще одна причина для просторного здания церкви. Церковь и башня вполне естественно оказываются в близком соседстве.

Это роднит между собой новые религии — христианство и ислам: они стремились проникнуть в разум каждого верующего. Людей прежде всего следовало собрать в местах поклонения и богослужения. Им следовало напоминать о необходимости молитвы и веры. Поэтому исламская архитектура вознесла к небесам свой самый изысканный цветок — минарет: башню, с которой можно было созывать народ на молитву. Христианство также не ужилось с тесными мрачными храмами прежних богов. Церкви следовало строить как можно просторнее, чтобы вместить всех верующих, включая и тех, что сходились из пригорода. А на богослужение людей звали звоном колоколов с церковной звонницы — колокольни. Тип храмового строения времен Римской империи был отвергнут; необходимость делать церкви как можно вместительнее заставила христианских архитекторов обратиться к модели римских судов, базилик.

Вытеснение скульптуры, но не настолько полное, как это было в византийском и арабском искусстве, происходило и в Западной Европе в эти неспокойные века. Сложно было найти тогда скульптора на запад от Индии, который мог бы свободно передать силу и выразительность движения человека или животного. Живопись нашла прибежище в монастырях. В римской и греческой империях иллюстрирование книг было на высоком уровне, и полностью оно никогда не исчезало. Все новые и новые христианские монахи не давали живописи умереть и вдохнули новую жизнь в искусство книжной иллюстрации. Ирландские монастыри уже в VII в. создавали манускрипты небывалой красоты. Кельтские работы представляют собой любопытную параллель ранним арабским работам своей декоративностью, заменяющей живые формы. Их краски и узоры неподражаемы, а вот рисунок никуда не годится. Кельтское влияние смешалось с классическим и византийским в том художественном возрождении, которое мы наблюдаем в эпоху Карла Великого. Богато иллюстрированные, отделанные золотом манускрипты, которые создавались при его дворе, — это, бесспорно, вершина искусства рукописной книги.

Стремление передавать изображения с натуры, рисовать человеческие фигуры, словно протест против декоративной условности, возникает в английских и норманнских работах и впоследствии выделяется в жанр миниатюры. Но постепенный упадок оформления рукописных книг, исчезновение новаторства, вызванные тем, что художественная энергия переключилась в другие области искусства, становится заметным в XII и XIII веках.

8

Империя Карла Великого не пережила его сына и преемника Людовика Благочестивого. Она распалась на свои основные составляющие. Латинизированные кельты и франкское население Галлии теперь начинают приобретать узнаваемо французские черты, хоть эта Франция и распалась на множество герцогств и удельных владений, единство которых зачастую было лишь номинальным. Германоязычные народы между Рейном и славянами на востоке подобным же образом начали создавать еще более фрагментированное тело будущей Германии. Когда подлинный император снова появился в Западной Европе (962), это уже был не франк, а саксонец.