Очерки истории цивилизации

«Жизненный путь Бэкона превратился в духовную трагедию, в полном соответствии с законами трагического жанра: герой должен обладать величественным и благородным характером, но не безупречным, чтобы трагический финал был следствием изъянов характера, а не стечения обстоятельств. Бэкон дожил до глубокой старости и в преклонные годы, как и в молодые, сохранял преданность предметному знанию. Его поиску знаний, который не всегда сводился лишь к ученой аудитории, не раз препятствовал Орден, к которому имел несчастье принадлежать этот мятежник. Столь же фатально его достижения оказались подвержены внутреннему искажению из-за тех принципов, которые он перенял от своего века. Но на Бэконе остается ответственность за его восприятие событий текущих; и поскольку его взгляды натолкнулись на недоверие собратьев-францисканцев, своим нравом Бэкон сам навлек на свою голову враждебность Ордена. Обходительность и умение убеждать были необходимы тому, кто хотел поразить своих ближних столь необычными, как его, суждениями — ведь на дворе был тринадцатый век — чтобы избежать преследований из-за них.

Бэкон не щадил именитых особ, ни живых, ни почивших, рубил с плеча, часто неоправданно и несправедливо. О его жизни мало что известно, разве что с его собственных слов и со слов знавших его, но и этого недостаточно для самого сжатого пересказа. Родился, учился в Оксфорде, отправился в Париж, учился, ставил опыты, снова в Оксфорде, теперь уже францисканец. Учится, учит, подозревается своим Орденом, его снова отправляют в Париж, держат под наблюдением. Получает письмо от римского Папы, пишет, пишет, пишет — три наиболее известные свои работы. Снова в беде, на долгие годы заточен в тюрьму, снова на свободе, и умирает, умирает весь целиком, и телом и славой — чтобы возвратиться своими трудами, да и то лишь отчасти, через пять столетий».

Основное содержание этих «трех наиболее известных работ» — неистовая и совершенно бескомпромиссная атака на невежество и ограниченность своего времени в сочетании со множеством догадок, как будет протекать грядущий рост знаний. Страстно утверждая необходимость эксперимента и собирания знаний, в нем словно оживает дух Аристотеля. «Эксперимент, эксперимент» — таков девиз Роджера Бэкона.

Но и самого Аристотеля Роджер Бэкон также не щадил, и вы шло так потому, что люди, вместо того, чтобы смело обратиться к фактам, засели над книгами и углубились в чтение плохих латинских переводов — единственным, что было доступно тогда из трудов учителя. «Будь моя воля, — писал Роджер Бэкон, — я бы сжег все книги Аристотеля, читать их — значит терять время, плодить ошибки и растить невежество» — мнение, которое, вероятно, повторил бы и сам Аристотель, окажись он в том мире, где его труды не так читали, как боготворили, и в самых недостоверных переводах.

И через все, написанное Бэконом, временами завуалировано из-за необходимости хотя бы видимо подстроить свои взгляды под всевозможные ортодоксии, из страха тюрьмы, звучит настойчивый призыв человечеству: «Перестаньте следовать догмам и авторитетам — оглянитесь вокруг себя!»