Очерки из истории русской церковной и духовной жизни в XVIII веке

Затем, когда дворянство, идя против замысла верховников, решило подать императрице прошение, чтоб она разорвала подписанные ею в Митаве условия самоограничения и тем вернула себе всю полноту власти, Феофан, говорят, сумел тайно посвятить императрицу в план дворянства. Рассказывают, что он подарил Анне столовые часы, а под доску их положил совет, как действовать, когда придет решительная минута. На следующий день во время аудиенции, данной дворянству, императрица разорвала подписанные ею в Митаве условия.

С Бироном Феофан все время находился в лучших отношениях.

Мы не будем останавливаться на тех многочисленных политических процессах, в которых Феофан плавал как рыба в воде, ни на его ученой деятельности.

Постараемся только, пользуясь трудом г. Чистовича, представить Феофана как частного человека.

Милостями Государей Феофан был богат. У него был дом в Москве, на Мясницкой, и дача в подмосковном селе Владыкине; в Петербурге – деревянный дом на Аптекарском острове, на реке Карповке, каменный дом на Адмиралтейской стороне, приморская дача между Петергофом и Ораниенбаумом. Он любил архитектуру и имел страсть к постройкам. Дом на Карповке был его главным местопребыванием. Окруженный лесом, он отличался тем, что из него открывались прекрасные виды. На речке, пред домом, стояла маленькая флотилия из судов разного размера: на них устраивались речные прогулки. И при полной воде Феофан мог разъезжать на яхте и в Синод, в Невский монастырь и до самой приморской дачи. Эконом Феофана славился умением приготовлять хороший солод. Доходы Феофана, по тому времени, были очень значительны. Так, в присылке денег в петербургской конторе Новгородского архиерейского дома бывало тысяч 11 в год, а сколько поступало натурою! Не говоря о зерне, сене и т. д., одних лососей поставлялось 1500, сигов копченых и вяленых 2100. Из расходных книг видно, что ели у Феофана сытно и вкусно.

К чести Феофана нужно сказать, что заведенные митрополитом Иовом госпитали он поддерживал.

Феофан, кроме русских августейших особ, принимал и угощал знаменитых лиц, бывавших в Петербурге и Москве. Он вообще не стеснялся принимать свободное участие в пиршествах вместе с иностранцами. Еще Петру донесли на дурную жизнь Феофана, и Государь, любивший лично проверять доносы, заехал к Феофану в полночь и застал его среди веселой пирушки с друзьями. Феофан нашелся и, поднимая кверху кубок, запел: «Се жених грядет в полунощи».

Это остроумие понравилось Государю, и он принял участие в пире.

Хорошей чертой Феофана было то, что он принимал участие в художниках и студентах, сам помогал им, снабжал деньгами, покупал картины (у него было 149 картин масляными красками) и рекомендовал их богатым лицам. Он давал взаймы людям, которым за долги угрожало тюремное заключение. И, если впоследствии они не были в состоянии вернуть ему займа, прощал долг. У него были назначены дни, когда он раздавал милостыни.

В библиотеке его накопилось до 30 000 томов, и он охотно ссужал книгами других. По окончании дневных занятий он любил в кругу ученых свободно вздохнуть, делясь познаниями. Тут он бывал гениально остроумен.

Путешественники говорили, что трудно найти человека, равного Феофану по занятиям и по «неописанной охоте к математике». Он до тонкости знал историю, философию, богословие, европейские языки, из которых на двух говорил, но позволял себе говорить только на русском или, в крайнем случае, на латинском.

У него была наилучшая по тем временам инструментальная и вокальная музыка. Иностранные министры любили его угощения. Тут они развязывали языки, и то, что Феофану удавалось уловить из их планов, он сообщал Петру.

В 1721 году Феофан устроил при своем доме школу, куда принимали детей всякого звания. Это была лучшая школа того времени. Нахождение ее в тихом месте, на Карповской даче, представляло все удобства для правильной, сосредоточенной школьной жизни. Феофан сам составил правила поведения воспитанников, озаглавив их «Регулы семинарии преосвященного Феофана архиепископа Великоновгородского и Великолуцкого». Правила эти чересчур формальны, отчасти дышат иезуитским духом, так как скопированы с правил иезуитских школ; и, насколько можно по ним составить себе понятие о жизни школы, эта школа уступала в отношении воспитательном описанной выше школе святителя Димитрия в Ростове.

Вот некоторые из пунктов (эти «регулы» всякое первое число месяцев прочитывались воспитанниками вслух):

В простые дни поутру вставать в 6-м часу; в 7-м убираться честно; галстук, камзол, башмаки и чулки, чтоб чисты были; голова чтобы расчесана; потом молиться. 8–9 первое изученное вчера греческое протвердить, а потом латинского и русского языка обучаться; 10 гулять; 11 рисовать; 12 обедать и т. д.

При трапезе никому ни с кем ничего ни тихо, ни в голос не говорить, и никаким образом не соглашаться и не раздражаться, но внимать чтению.