Очищение

Фургоны «Апекс» разъезжали по всему городу, и их появление в любом месте не вызывало особых подозрений и замечаний. Эти фургоны регулярно и ежедневно катали по кольцу пригородов, вывозя и доставляя из прачечных и химчисток запечатанные чёрные пакеты с костюмами, рубашками и другими предметами одежды на плечиках. В некоторых запечатанных чёрных пакетах содержалось не постиранное бельё, а другие предметы, так как фургоны «Апекс» служили для добровольцев бесценным средством сообщения между конспиративными домами и складами оружия.

Почти все добровольцы сейчас находились в дальних пригородах Портленда, так как командование Добрармии в городе решило, что соприкосновение с противником в тесных границах центра города само по себе слишком рискованно. Поэтому добровольцев частично отозвали из самого Портленда к несказанной радости Центрального командования федералов, которое раструбило о якобы успешной «ликвидации терроризма» в центре города, как о своей сокрушительной победе.

В то холодное и мерзкое утро Кот Локхарт вводил в курс дела нового наблюдателя, восемнадцатилетнего добровольца Скотта Гарднера. Гарднер получил свою повестку о призыве в армию сразу после средней школы, и решил, что если уж воевать, то лишь за свой народ и свою страну. Он дезертировал и связался с Добрармией через свою тётю, маленькую старушку в теннисных туфлях, которую остальные члены его семьи всегда считали выжившей из ума. Скотт оказался метким стрелком с твёрдой рукой и прошёл боевое крещение в простой операции во исполнение приказа номер четыре, в которой уложил двоих мексиканцев на мясокомбинате в Милуоки и был назначен снайпером, чтобы заменить добровольца, убитого при аресте.

Они вдвоем ехали в кузове фургона, с оружием, закреплённым в зажимах, встроенных в переднюю перегородку за сиденьем водителя. За обстановкой на улицах, по которым проезжал фургон, они следили через несколько небольших видеокамер мобильных телефонов, которые были установлены снаружи, тщательно замаскированы и передавали изображение на небольшой беспроводной компьютер в задней части фургона. Экран компьютера был разделён на четыре части и обеспечивал наблюдающим круговой обзор — спереди, сзади и по бокам автомобиля. Можно было расширить любую из частей экрана и увеличить что-нибудь вызвавшее интерес.

— Одного я не люблю в этих фургонах, что приходится полагаться на электронные глаза, — сказал Кот Гарднеру. — Мне нравится окно, из которого я могу выглянуть, но штука в том, что окна подразумевают пассажиров внутри, а мы хотим, чтобы все думали, что здесь нет ничего, кроме белья.

Впереди сидел водитель, доброволец средних лет Джозеф Мор, одетый в синий комбинезон и синюю же бейсболку. Он и Кот могли переговариваться по двум дешёвым портативным радиостанциям, детским игрушкам из «Майти Марта», но достаточно хорошим для связи на короткие расстояния. Фургон был переделан и имел несколько встроенных специальных приспособлений, которые было трудно обнаружить при беглом осмотре на контрольно-пропускном пункте. По бокам и в задней двери были приделаны узкие откидные панели, чтобы вставлять в отверстие ствол винтовки и вести огонь.

Люк открывался вниз для доступа на крышу, как площадку для стрельбы, а кабина и стенки фургона были выложены пластинами из пуленепробиваемого литого бакелита, которые доказали свою надёжность и в то же время не настолько отягощали фургон как стальная обшивка.

— Ладно, порядок вот какой, — объяснял Локхарт Гарднеру. — Эти поездки «Апекса» служат в основном для разведки. Ты удивишься, как много разной информации можно получить, если просто ездить по городу, и мы много чего сообщаем в Третий отдел для анализа.

— Что, например, сэр? — спросил Гарднер.

— Не называй меня «сэр», я такой же доброволец, как ты, — хмыкнул Локхарт. — Можешь звать меня просто Джесси или Джесс. Или Кошкин Глаз, как теперь меня называют все подряд.

— Ну, если вы не против, я спрошу, почему ты не офицер, сэр, то есть Джесси? — неуверенно спросил Гарднер. — Ты — один из самых известных добровольцев, так почему ты до сих пор просто доброволец, так сказать?

— Меня всё время грозят повысить, но до сих пор мне удавалось удержать их от этого, — ответил Локхарт. — У меня нет желания напрягаться и нести ответственность. Я просто хочу быть здесь, на улице, стреляя в то, что нужно. Многие ребята хотят продвинуться в Добрармии, чтобы стать политиками или военными в нашей республике, и, по-моему, в этом нет ничего плохого. Люди всегда к чему-то стремятся, и мы не можем все быть мечтательными идеалистами. После войны я смогу вернуться в Асторию и снова буду выпивать, а, может, и нет. Я ещё не решил.

— Так какую информацию мы добываем? — сменил тему Гарднер.