Очищение (ЛП)

— Я имел в виду что-нибудь в последнее время, что могло бы заставить их наброситься на киноиндустрию из мести? — настаивал Шульман. — Кто-нибудь из этих знаменитостей недавно был реально обобран или трахнут одним из наших ребят? Не только проблемы с агентами, но и ссоры со студиями или режиссёрами, что-то личное или сексуальное, что могло их реально взбесить? Как у них с личной жизнью? Любой, кто недавно не дружит с головой? Я имею в виду необычное по меркам Голливуда. Действительно плохие наркотические отключки, игры с оружием, разговоры по углам с самим собой? Любой, кто разругался с важным евреем, или кому вставил пистон еврейский журналист в своем журнальчике? Скольких из этих звёзд отправляли лечиться, я имею в виду настоящие лечебницы, когда их пьянки или наркотики начали влиять на бюджеты или прибыли?

— О, этого они не любят, — хохотнул Данцигер. — Этим избранным надо радоваться, что мы заботимся о спасении их жалких задниц, и быть довольными, что мы просто не выбрасываем их как использованные карточки для банкоматов, когда счёт опустеет. Иногда мы так и делаем, ты же знаешь. Многие из них прошли лечебницы.

Марти, я не знаю, что тебе сказать. Ты знаешь наш город. Это — клубок змей. Голливуд — место, где друг — тот, кто наносит тебе удар открыто. Кто-то всегда с кем-то враждует. Все воюют и обливают друг друга грязью из-за денег, или из-за того, кто с кем спит, или из-за какой-нибудь злой шутки, реальной или кажущейся, да и просто от скуки и подлости. Но из-за этого мы людей не убиваем!

— Да, до недавнего времени, — напомнил Шульман. — А как насчёт Барта Пейна? Я узнал, что его разозлил Сеймур Гроссберг из-за последней картины, и многие слышали, как они ссорились в вестибюле «Ройяла» за несколько часов до теракта во время церемонии вручения премий?

— Да, верно, но Барта не интересует ничего кроме денег и баб, — отмахнулся Данцигер. Он сходит со сцены и пытается взять от жизни как можно больше, прежде, чем сыграет своего последнего романтического главного героя и отойдёт на вторые роли. И потом, не думаю, что у него хватит храбрости или ума на что-нибудь подобное. Он не мог провернуть это. Знаешь, на самом деле он не очень хороший актёр.

— А вот это — очень интересное замечание, Дейв. Очень важный момент, — кивнул Шульман. — Это должно быть частью характеристики нашего подозреваемого, того, кого мы ищем, настоящего актёра, который был бы способен на подобный обман в нашем городе, где каждый умеет распознать притворство и фальшь за милю. Как насчёт тех актёров, бывших там, которых ты упомянул, тех, кого студии, наконец, решили выбросить как использованные кредитные карточки? Потому что они больше не приносят в кассу достаточно, чтобы оправдать цимес (шумиху — на идиш) от их постоянных дурацких «историй» Может, кому-то из них не понравилось, когда ему или ей сказали, что пятнадцать минут истекли, и пора проваливать с места съёмок?

— Тогда их список должен быть намного длиннее, чем этот, — мрачно ухмыльнулся Данцигер.

— Так сделай мне такой список, на случай, если я ошибаюсь. Не будет ли там кого-нибудь из тех, кто снимал номер в «Ройяле» на этажах для тусовок в вечер Оскара?

— Марти, — задумчиво протянул Данцигер, — Теперь ты заставил мою копф (голову — на идиш) работать. Что ты думаешь о Максе Гарретте?

Шульман нахмурился.

— Макс Гарретт — придурок и антисемит, который сидит в заслуженной ссылке. По-моему, Гарретта должны были лишить неприкосновенности, которой пользуются знаменитости, и обвинить в преступлении ненависти после замечаний, которые он сделал полицейскому, остановившему его за вождение в пьяном виде. Теперь он гнил бы в тюрьме, как лук, с головой под землёй.

— В своё время это обсуждали, — размышлял вслух Данцигер. — Может, ты помнишь, что я выступал именно за такой ответ нашего сообщества, но как обычно так называемые старшие и более мудрые победили, и мы решили поступить с Гарреттом старомодным способом, что и было сделано. Его фильмы невозможно так просто снять с продаж. Они по-прежнему приносят доходы. Слишком много классики и премий, слишком много миллионов в авторских гонорарах с каждого повторного показа. Кинопромышленности нет никакого смысла в порыве злости действовать во вред себе.