Очищение молитвой

— Ты как маленький, Вань, Ей-Богу! «Спутники»! Может, и нет там уже никаких спутников! Скажут тебе — держи шире! Это ж сразу крушение всех институтов, коллапс! Хрена лысого! Но дело даже не в этом. Как считаешь, если, допустим, некие существа — плонетяне, как ты говоришь — смогли преодолеть пространство и время, их можно провести на гнилой капусте? С нашими вшивыми технологиями, когда мы на Луну-то десятилетиями вернуться не могли? Ага. Будь я на месте плонетян — заслал бы агентов влияния, осмотрелся бы сперва, выработал стратегию — как с минимальными затратами этих дебилов — людей — ушатать. И пришёл бы к выводу: они и сами себе годный холокост устроят, надо только помочь. Допустим, имеют они некий вирус — назовём его так — мертвяков поднимать. Что нужно, чтобы мертвяков резко много стало? Правильно, война. Запускаем войну. Как? Многого тут не надо. Она у нас на шарике всегда готовая преет, рраз — и понеслась. Допустим, вместо того же Ущенко подсаживается перерожденец какой — вот и готов конфликт. А с нашими-то хитрыми вооружениями и их количеством — мертвецы пойдут вереницей, успевай поднимать. А к этому ещё всяких хитрых тварей сгенерировать — тех же гбырей — что бы мало-помалу популяцию минимизировали…. И всё. Остаётся только подождать.

— Бррр! — покрутил головой Калина. — В натуре ты, Федь, стратег. Надо же — плонетян вписал. Сам веришь, нет?!

— ХЗ. Не хочется как-то. Но подумай на досуге: не такая уж и фантастика.

— На хер всё это, Федь. — поднялся Иван. — Не думаешь об этом — и голова не болит. Всё одно — так не разобраться. Я только вот что скажу. Не так уж и плохо, как оказалось. Жить стало радостнее. Жить стало — веселее. Не, я тебя понимаю, и как друг — сочувстую, но… Смысл какой-то появился. Дело. А раньше что?! Портки в офисе просиживал. Зачем? Не знаю. Семь — встал, оделся, полетел на работу. Час в транспорте. Посидел, чё-то поделал — полтора часа домой. Телик посмотрел, книжку почитал — лёг спать. И каждый день так. Херня какая-то, Ей — Богу. Ладно. Пойду в Кушалино, мож девку какую заломаю. Ты со мной?

— Не. Ты иди, а уж лучше — на боковую. Завтра опять спозаранку ишачить. Да и душа не лежит, говорю же…

— Ну, как знаешь…

Такой вот и вышел у них в тот раз разговор: начали за здравие, а закончили — за упокой. А с утра — снова идти…

* * *

Спускаясь со ступенек храма после воскресной литургии, Фёдор с Иваном и Ильёй нос к носу столкнулись с Политычем. Старик исхудал, но пытался казаться бодрым — улыбался.

— Политыч! Чего ты здесь?! Баев же чётко сказал — лежать, из дома не выходить. — вылупил глаза Срамнов.

— А чего уж? Мочи больше нету. Воскресенье. Все люди — как люди, а я один, взаперти. — отговаривался Степан Политыч. — Ить не помираю же. Ходить-то могу. Вот, пришёл.

Все четверо неспеша побрели в Вельшино через Могильцы, обмениваясь последними новостями. Пару дней встали морозы, и снег хрустел под ботинками и валенками, дышалось легко. Слово за слово, Иван с Ильёй оторвались далеко вперёд, а Фёдор брёл со стариком, подстраиваясь под его неспешный шаг. Политыч покашливал — видимо, дало осложнение на лёгкие, и Срамнов качал головой, поглядывая на старика. Иван с Ильёй оторвались далеко вперёд.

— Сам себе враг, Политыч. Баев на тебя все антибиотики извёл, а ты крендяеля тут выписываешь. Отлежался бы, околемался бы окончательно. Как бы хуже не стало.

— Сплюнь, язык собачий! — цыкнул на него Политыч. — Сам, вон, поди да полежи. А я не могу больше.

— Ну, я тебе не нянька, отец…

— Вот то-то. Ша. Без сопливых скользко.

— Ну, смотри…

— Да смотрю. Без очков уж смотрю.

— Да ну!

— Х** гну. Ты лучше скажи мне, что Русков-от говорит. Слышал я, рейды эти ваши свернул он пока снег не сойдёт?

— Ага. Свернул. — кивнул Федя. — Нереально стало ходить. В округе, считай, всё обнесли. Топливо с трассы повыкачали. Волчёк говорит — на зиму хватит, если экономно расходовать. А дальше забираться… Темнеет рано. А по снегу — даже и на лыжах — быстро не набегаешь, да и не вытащишь нечего. Раньше на телегах вывозили, а как снег выпал — опа, а саней-то и нет. И никто не чухнулся заранее.

— Ничё. Справим сани-от. Справим. Дак значит, всё — считай, до весны безработные?

— Казалось бы. Дел-то хватает. С завтрашнего дня в патруль идём, да и по строительству Русков наказал помогать. Кроме того, Политыч, Аслан по тактике и огневой подготовке взялся нас подтянуть, так что занимаемся. Ты тоже, как околемаешься, давай присоединяйся.

— Вон оно что. Ну и как он, Аслан этот?

— Нормальный мужик. К Папе его подселили. Они там душа в душу, хлев у них там. Нормальный мужик, знающий. По нашим делам — бесценный.

— Да наслышан уж. Ну и славно. Поболе нас стало. И ты, Федька, таперича, вместо меня, старшим, значит, поставлен.

— Ну… да. — ответил на неудобный вопрос Фёдор.

— Ну и хорошо. Пущай. Ты молодой и голова у тебя — не чета моей.

— Не обижаешься, Степан Политыч?

— А чего обижаться? Ты старика не подсиживал… Я другое вот думаю: по весне-то — какие дела у нас будут?

— То есть? — переспросил Срамнов.

— Что делать будем? Куда ходить?