Очищение тьмой (сборник)

– Я уже говорил – «жигули», модель в темноте не разобрал – куда там! Ни номера, ни цвета, одно точно – темные. Еще и фары слепили… Вот и верь после этого, что прогулки перед сном полезны. Здоровье, понимаете ли, укрепляют… Врагам бы моим. Ну что еще? Я этих двоих издали заметил. Идут навстречу. Тут откуда-то сзади несется машина с выключенными фарами. Наскочила на них, врубила фары и пошла слепить. По-подлому. Я туда – понадеялся на свои мускулы. Тут он и вылетает, как сплошной кулак… Дальше я не здорово помню… Кого там и как машина эта зацепила…

В соседней палате поместили Лобекидзе. Получив тяжелые ушибы, майор все еще пребывал в шоковом состоянии и говорил с трудом, едва шевеля бескровными губами. К счастью, обошлось без переломов.

– Машину я видел… фары. Нет, ни цвета, ни модели. Сзади ведь. Я шел, встретился с Угловым… Беседовали… А как мне к нему относиться? Неважно, доказано его соучастие в том или в другом… Углов преступник – думаю, этого пояснять никому не надо. Но мы столкнулись с ним неожиданно, а поговорить было о чем. Тем более, он любезно соврал, что нам по пути. От стоянки идти десять минут. Хороший разговор пошел. В темноте навстречу – фигура, крупный парень. Только я Хутаева опознал, как – сзади фары, и все погасло. По-моему, я услышал удар раньше, чем что-то почувствовал…

Этот удар принял на себя Углов. С ним, после тяжелого сотрясения мозга, пока не работали. Сломанное ребро не помеха, важно, чтобы голова пришла в порядок. Но передышка оказалась короткой. Уже на следующий день Лобекидзе, вопреки всем врачебным предписаниям, покинул больничную койку и присутствовал на допросах вовсе не в качестве пострадавшего. Однако Углов не добавил ничего нового.

– Да кого я мог там видеть?.. Налетел этот, сбил… Слава Богу, не насмерть. Не знаю, на кого они охотились, только я на такие свидания больше не ходок. И вообще, считаете меня в чем-то виноватым – сажайте. И не надо на меня вешать всех собак. Только себе головы забиваете – фуфло потом все равно всплывет. Эх, чуть бы раньше – хлопнул бы я его по лобовому…

– Это затем ты и дубинку с собой прихватил?

– Ну а зачем еще? Не этого, так другого. Развелось мрази, честным блатным проходу не дают. И вы мышей не ловите.

– Да ты что, Углов? Неужто честные блатные в таком загоне? Ты, никак, помощи просить решился? Ну что ж, всегда рады толковому человеку пропуск в тихое местечко выписать. Дорожка известная – чистосердечное признание…

* * *

– И много он сообщил? – Фрейман старался устроиться поудобнее в кресле, поводя сутулыми плечами. – Судя по вашим словам, это совсем не новичок в преступном мире, и раскаяния ожидать не приходится. По-моему, слухи о закоренелых преступниках, без особых причин начинающих сотрудничать с правосудием, – это из серии «рассказов о пограничниках». Не удивлюсь, если окажется, что действительно имело место покушение, и скорее не на вас, а на самого Углова. Метили, очевидно, все-таки в него.

– Да, нелепо было бы погибнуть в разборке уголовников. Еще куда ни шло, когда знаешь, что висишь у них на хвосте, что достал, и они готовы на что угодно. Но сдохнуть попутно, за компанию, да еще и такую дрянную – увольте. Однако получается, что достал-таки. Двигаемся, значит, в верном направлении. Но что-то уж очень быстро они на меня вышли. Располагают информацией. Тут я пас – если это так, то лучше и не думать, на какие верхи у них есть выходы… Что ж, заповеди заповедями, а другую щеку я им подставлять не стану…

* * *

Павел Петрович давно привык большую часть времени проводить в уединении, в своем, как он, кокетничая, говаривал, «загородном сарайчике». О приусадебном гектаре и дворцовых габаритах бывшего генерального гнездовья Павел Петрович из скромности умалчивал. Кому надо – и так знали, что за этим стоит. К сожалению, не только те, кому надо. А в дополнительной рекламе «деловой народ» не нуждался. Любопытствующих моментально отшивали юные друзья босса, маячившие на участке с пневматическими пистолетами наготове. Удаленность дачи, расположенной в лесу, и моментально распространившаяся молва о нелюбви хозяина к непрошеным визитерам способствовали сохранению тишины. Дорога к генеральскому поместью вела неширокая, но асфальт был зеркально гладок, без единого ухаба или выбоины. Павел Петрович любил перемещаться быстро, но с комфортом.

«Фольксваген-пассат» мчался через Баланцево в Москву, сбавляя скорость и тормозя у светофоров с такой яростью, что пешеходы даже и на зеленый виновато трусили рысцой перед негодующей мордой автомобильного дива. Все шло нормально, и только на полдороге за серым красавцем увязался какой-то «жигуленок».