Очищение тьмой (сборник)

– А вот в котором часу – не упомню. После открытия торговли уже около часу, – значит, в начале десятого… И ведь я его всегда примечаю – он еще сказал что-то такое… Подождите! – встрепенулась толстуха. – Точно, про участкового нашего. От него, говорит, иду. Подрайон-то рядом… Участковый у нас умница – участок знает как свои пять пальцев, память – компьютер! Он сам совершенно точно скажет, когда Дмитрий Дмитриевич был…

Вывеска подрайона виднелась буквально в двадцати метрах от магазина, и участковый оказался на месте. Солидный, начинающий полнеть капитан Самохвалов стремительно поднялся навстречу коллеге из угрозыска.

– Павел Михайлович, рад видеть! Как у вас? Что-нибудь выяснилось с этим детективом?

– Работаем. С этим и к вам. Кто еще так знает район!

– Верно, верно, – довольно пророкотал капитан. – Усольцева я, правда, знал неважно, но в его "агентстве" как-то побывал. Любопытно стало, каково это нынче – частным порядком с преступностью бороться.

Как бы подчеркивая контраст, капитан широким жестом обвел просторную комнату – одну из трех в подрайоне, – давая возможность оценить два телефонных аппарата, большой сейф в углу, дюжину вымпелов и грамот на стене, и бархатное знамя на мощном древке за шкафом.

– А с Хотынцевым-Ландой, целителем, вы тоже знакомы?

Участковый как бы даже и возмутился:

– Дмитрий Дмитриевич? О чем речь! Гордость наша. Блестящий врач, а какой человек!

– Но ведь тоже своего рода частник? – съязвил Строкач.

– Ну-у, скажете… Между прочим, он заходил вчера. Утром, где-то без двадцати девять. Я тоже только что прибыл, мы у дверей столкнулись. Побеседовать с Дмитрием Дмитриевичем – одно удовольствие, от него такая энергия исходит, потом целый день легко дышится.

– И долго вы заряжались?

– Не понял, – удивленно вскинул седую голову Самохвалов.

– Сколько вы беседовали с Хотынцевым-Ландой?

– Это проще простого, – участковый ткнул кургузым пальцем в черный раструб радиоточки. – Как раз "Маяк" девять пропикал, он и заспешил. Занятой человек.

– Значит, в девять?

– В четверть десятого – мы с ним уже на ходу потолковали кое о чем. А в чем, собственно, дело?

– Павел Михайлович, вы это серьезно насчет целителя? – в голосе Родюкова слышалось такое наивное удивление, что Строкач расхохотался.

– Ну, Игорь, ты у нас прост. Я лично вполне допускаю, что все действующие лица уже на том свете.

– Ну, Минская, во всяком случае, оборонялась…

– И потому выхватила из кармана халата "вальтер", которого у законопослушного гражданина быть не может? Пистолет был наготове – на ткани следы смазки, на оружии – ворсинки.

– Тогда, может, она выстрелила сначала…

– А Усольцев, мгновенно скончавшийся от трех пуль, прыгнул к Минской, ударил ее ножом и убрался в свой угол. Любопытная версия. Растешь… Ладно-ладно, не дуйся, – кивнул Строкач, посерьезнев. – Не было у меня причин грешить на Дмитрия Дмитриевича. Нет мотива, а кроме того – алиби, все состыковалось. В восемь тридцать вышел из дома, вахтер подтверждает. Десять минут ходу до подрайона. Сорок минут с участковым. В это время Усольцев пришел к Минской, уже оба были мертвы. В семнадцать минут десятого Хотынцев-Ланда входит в магазин. Две минуты на покупку масла совпадает с показаниями продавщицы и ее напарницы из соседнего отдела. В девять тридцать он уже возле дома, отдает соседке покупку и спешит на работу. В клинике появился, когда еще не было десяти.

– Что это за время такое – "не было десяти"? Как-то неконкретно, товарищ майор. – Родюков ухмыльнулся.

– Увы! – Строкач развел руками. – У него свой ключ, а уборщица пришла ровно в десять. Доктор уже был на месте, облачен в белый халат и что-то там колдовал со своей водой. Впрочем, все это не имеет значения – к тому времени, когда он вручил масло соседке, вахтер обнаружил трупы. Так что считаю излишним дальнейший анализ распорядка дня многоуважаемого психотерапевта.

– Вот и отлично, Павел Михайлович. Он у нас – положительный персонаж, даже чересчур.

– Дело в алиби, а не в этой сугубой положительности. Самое подозрительное, что может быть, – стопроцентная лояльность. Ведь вполне можно допустить наличие неизвестного нам мотива. Знаешь, как говорят: "если есть брак, есть и повод для убийства". То же самое и с соседями.

– Тогда можно допустить, что…

– Семидесятилетняя старуха мастерски зарезала молодую крепкую девушку, – подхватил майор. – С близорукостью минус восемь и ишемической болезнью второй степени. Наблюдается она, однако, в районной поликлинике, невзирая на фантастические способности обожаемого сына. Оставь Марию Сигизмундовну в покое. Идем дальше. Рядом у нас обитает очаровательная Светлана Евгеньевна Турчина, двадцати лет. С вечера к ней кавалер пожаловал. С ночлегом. А между тем утром никто не видел, чтобы он выходил, не оказалось его и в квартире.

– Так, может, поговорить с ней как следует, Павел Михайлович?