Очищение. Том.2. Душа

Отец Александр был прекрасным человеком, но не человеком самопознания, а общественным деятелем, бившимся в условиях коммунизма за свободу русских людей. Он, кстати, был весьма веротерпим и в своих проповедях. Строго придерживаясь христианского учения, он допускал возможность иных путей. Поэтому его рассказы о посмертном существовании и душе человеческой, скорее, не исследования, а просветительство. И в силу этого они не глубоки, но зато очень точно обрисовывают самые расхожие представления российского богословия на этот предмет.

Как это ни удивительно, но в том же самом выступлении 1989 года Мень подымает вопросы о том, чем питается душа, на которых я расстался с Владимиром Лосским. Он говорит умно и красиво, но в еще большей мере зажигательно. И в этом я вижу его разницу с действительным богословом, который был мистиком, а не властителем дум. Впрочем, сравните сами.

«Мы все хорошо знаем, что тело человека здорово, когда находится в нормальной, естественной гармонии с природой: когда легкие дышат чистым воздухом, когда у нас есть нормальная пища, когда мы выспались. Это наша связь с миром, с природой, с тем, что нас окружает. Если этого нет, наступает голод. Но почему мы не задумываемся над тем, как голодает наша душа?!

Чем мы ее питаем? А ведь она нуждается в пище не менее, чем тело. И для человека сегодня найти эту подлинную пищу, этот вечный хлеб, который будет питать наше сердце,

 — задача исключительно важная. <…>

Прикоснувшись к вечным вопросам, подойдя к ним без поверхностного презрения, не отмахиваясь, не считая, что это удел праздных умом, «философов» — как иронично говорят иные люди, — мы должны признать, что это хлеб, это пища души, которой нам недостает.

Духовность есть та сфера, где рождаются вера, любовь, постижение красоты» (Там же, с. 10–11).

Для Меня это все сводилось к евангельскому пути, как он говорил. И я не случайно использовал слово «сводилось», потому что сведение множества тропинок к одной дороге было приемом, который он использовал во всех своих работах. Он интересовался всем, что только могло возбудить любопытство у современного русского человека. От магизма первобытности до экстрасенсорики. Но, рассказав о них вполне доброжелательно, он сводил свои проповеди к тому, что лучше все-таки заняться подобными поисками в рамках христианства.

Мень, постоянно решая просветительские задачи, вынужден был доказывать советскому общественному мнению несколько вещей, начиная с самых простых, вроде той, что душа существует. Для этого он подымал исторические источники, показывая, как об этом думали древние, например, Платон. Выискивал и приводил удачные ответы верующих ученых материалистам. Вот пример такого полемического остроумия:

«Когда-то покойного архиепископа Луку Войно-Ясенецкого, известного врача-хирурга, спросили: "Неужели Вы верите в существование души в то время, как Вы столько раз вскрывали мертвое тело человека?" На что он ответил: "Я много раз вскрывал тело человека, но я никогда не видел в нем ни мысли, ни разума. Я видел только органы, мертвые органы". Значит, в принципе невозможно увидеть то, что составляет самое существо человеческой природы» (Мень. Бессмертие // Тайна, с. 19–20).

В этом была поверхностность, как в тех диспутах, что воинствующие материалисты вели с попами сразу после революции. Побеждал не тот, кто ближе к истине, а тот, кто остроумнее. Но именно эта остроумная поверхностность и была нужна для победы в битве с общественным мнением. Поэтому отец Александр не гнушался использовать для своих целей и книги ученых. К примеру, о «Жизни после жизни» Раймонда Моуди он говорит постоянно. Суть все та же, вернуть понятие о душе в современное мировоззрение.