Одаренная девочка и прочие неприятности

Собственный же взгляд вампира все время возвращался к ее шее. Видимо, о невозможности обращения русалок Татьяна узнала из печального опыта сестры с матриархом. Но теперь идея укуса почему-то никак не шла из головы самого Богдана Ивановича. Совершенно бессмысленная с практической точки зрения, она была абсолютно восхитительна с точки зрения эстетической. Он представлял, как на миг Татьяна замирает в его руках, покорно подставляя шею с чуть пульсирующей жилкой, и ждет, когда его клыки прокусят мягкую теплую кожу. Вот он аккуратно, почти целуя, впивается, затем проступает струйка алой крови… В воображении все выглядело бесподобно, и Богдану Ивановичу никак не удавалось прогнать из головы тонкую красную линию на белоснежном полотне тела. Как она течет вниз, по горлу, ключицам, к груди, как он слизывает ее.

Тут патриарх аж подпрыгнул, изрядно удивив свою визави. Откуда взялись подобные мысли? Зачем слизывать, вампиры ведь не пьют кровь! Она же совершенно… А кстати, да, какая она на вкус? Кровь Татьяны просто обязана быть идеальной, значит, скорее всего, немного терпкая…

Богдан Иванович, против обыкновения, залпом выпил вино в бокале, надеясь заглушить непривычное чувство. Кроме лица русалки ничего существенно не изменилось. Та явно что-то заподозрила:

– Слушай, ты сегодня очень странно себя ведешь. Это то, о чем я думаю?

Патриарх замер. Неужели она догадалась?

– Мне кажется, вы несколько преувеличиваете… – попытался ответить он как мог уклончиво.

Татьяна закатила глаза.

– Ну да, конечно. Ты целый день как на иголках, несешь какую-то хрень, не выпускаешь меня из комнаты и чуть не поцапался с матриархом. Богдан, я прекрасно понимаю: тебе тоже больно из-за смерти Марго.

Он дернулся. Не помнил, чтобы она вообще когда-то называла его так – не упырем, не компостером, не кучей прочих нелестных эпитетов, а по имени. Татьяна произносила его имя очень красиво, с некоторой хрипотцой и странноватым ударением. Неповторимо. Захотелось еще. И пока он нырял в очередную саморефлексию, спутница вновь успела сделать какие-то свои выводы. Даже отставила бокал.

– Как тебя успокоить?

– Не имею ни малейшего представления. Впервые сталкиваюсь с подобным.

Ну тут он хотя бы не покривил душой. Такой путаницы мыслей в его жизни, пожалуй, и вправду никогда не наблюдалось. Существует ли на белом свете действенный способ выгнать из головы навязчивое желание любоваться Татьяной по-новому, не со стороны? Прикоснуться и запечатлеть в памяти быстротечно меняющуюся красоту стало почти необходимостью. Как она говорила – делай что хочется? Богдан Иванович не сомневался: попытайся он сейчас последовать этому совету – проткнула бы его же собственным зонтом. Русалка похлопала по дивану:

– Давай попробуем наш с сестрами способ. Иди сюда.

Он недоуменно подошел и сел рядом. Странное ощущение – чувствовать, что ее тело проминает диван, словно сила тяжести чем-то их связывает.

– Положи голову мне на колени.

– Что? – Богдан Иванович удивился. Отрывать голову он в целом не планировал.

– Ложись на диван так, чтобы голова оказалась на моих коленях. Понял?

– Боюсь, я со школы не лежал вообще и не уверен…

– Господи, тут все проще пареной репы. Хватит ломаться.

Он послушался, хотя это и было непривычно. Лег, положил голову на ее колени и робко ждал дальнейших инструкций.

– Молодец. Теперь закрой глаза и попробуй расслабиться.

Как она вообще это представляет? Но патриарх попытался, пусть мысли его и блуждали скорее вокруг хорошеньких женских ножек, к которым он оказался провокационно близок. Внезапно волос коснулись – и с некоторым запозданием Богдан Иванович осознал и задумку своей визави, и проблему, которая тут же перед ними встала.

– Простите, просто без укладки они совершенно не слушаются и…

– Все хорошо, лежи. Руки потом помою. Твоя задача – настрадаться всласть. Говори, если хочется, не хочется – молчи. Главное – помни: ты не один. Понятно?

– Да, – и, помедлив немного, добавил: – Спасибо вам.

– Пустяки.

Он лежал и честно пытался выполнить свою часть обязательств. Не получалось. Предложение выговориться отбросил сразу: проще сунуть голову в пасть тигра и пощекотать его, чем, улегшись на Татьянины колени, признаться, что задался вопросом о вкусе ее крови и не прочь был бы попробовать. Со страданием тоже не заладилось – приятные нежные поглаживания определенно придавали происходящему вовсе не страдательный лад. Если час назад он буквально всем телом размышлял, то теперь наслаждался, с головы до ног пропитываясь ощущением непривычной ласки. Богдан Иванович даже поймал себя на мысли о котах: если их восприятие хоть немного похоже, усатые бестии и вправду хорошо устроились. Не хуже патриархов.