Одержимые наследники. Северная бабочка

Этой ночью он решил дать бабочке отдохнуть. Зашел к ней ближе к полуночи, постарался сделать это бесшумно. Просто посмотреть, как она. Оксана мирно посапывала, размеренно дыша, хотя было понятно, что заснула она после немалого количества выплаканных слез. На кровати валялась куча скомканных бумажных салфеток, огненно рыжие волосы девушки были разметаны, она даже не разбирала кровать, так и заснула на покрывале в этом чертовом платье, одновременно так возбудившем его и выбесившем… сладкая, сладкая Оксана… Что же ему с ней делать… Как преодолеть эту зависимость или вовсе ее преодолевать и не нужно… Смотря на спящую красавицу, он поймал себя на мысли, что испытывает сейчас к ней какую-то сокрушительную по силе жалость и нежность… Да, он делал ей больно… И не мог гарантировать, что это был последний раз, рыжая ведьма умела, как никто, выводить его из себя… Но мысль о том, что боль и страдания ей может причинить кто-то другой ввергала его в состояние панического ужаса и… решительности… Он точно знал, что способен убить ради нее…

Сел рядом. Взял аккуратно прядь волос в руку, вдохнул ее запах… Решил плюнуть на дела завтра. Проведет с ней весь день. Немного побалует… Она заслужила. Хотя бы своим оргазмом после его экзекуции… Рай для внутреннего садиста, глубоко сидевшего в мрачном Аиде… А еще хотелось плюнуть на эти долбанные рамки последних недель… Он пытался отключить чувства, пытался относиться к ней как к своей игрушке, не помогло… Стало только хуже… Пусть все думают, что его действия накануне- извращенство, садизм и ужас. Он знал, что это его чувства перли наружу, буквально душа сознание здравого человека… Никогда в жизни ни одна другая женщина не заставляла его испытывать такие эмоции, которые бы напрочь отключали рассудок… Все это было только с Оксаной…

–Не повезло тебе, моя северная бабочка…-шептал чуть слышно, перебирая волос за волосом, словно драгоценные нити,– я могу задушить тебя… своей… любовью…

Оксана проснулась от терпкого аромата цветов. Открыла глаза- а на соседней подушке облако из голубых васильков… Сказочных, дурманящих… Опьяняющих, словно это ее детство, деревня под Владимиром, ароматный луг, утопающий в зелени и стрекоте кузнечиков… И как он узнал, что это ее любимые цветы… Невольно улыбнулась. А потом пошевелилась и поняла, что ягодицы все еще горят… Подошла к зеркалу-они были красными. Не такими, конечно, как вчера… Но сидеть было трудно, каждое прикосновение отдавало тянущей болью, даже идти было чувствительно. Вспомнился вчерашний вечер и ударил тяжелым, пугающим послевкусием… Голова закружилась, затошнило, словно от тяжкого похмелья…

В дверях появилась служанка Асма.

–Доброе утро, Оксана! –глаза ее были заплаканными,– я вчера подвела Вас. Не должна была пользоваться Вашей добротой и просить отгул… Этого больше не повториться. Извините меня…

–Ничего страшного, Асма,– ответила Оксана. Она была слишком психологически вымотана, чтобы что-то обсуждать.

–Господин Вас ждет внизу. Он не поехал на работу. Сказал, хочет провести с Вами весь день. Спускайтесь к завтраку.

Оксану невольно передернуло… Страхом, смущением, неизвестностью… Вчерашний Микаэл был страшным… Но еще больше пугал другой факт, который девушка не хотела принимать, но отрицать его наличие не могла – несмотря на его чудовищные действия, на всю боль, которую мужчина ей причинил, она возбудилась, она кончила… Она хотела его. После всего, что он с ней сделал, вчера, стоя в унизительной позе, с пылающим от боли задом, превращенным в месиво от рыданий лицом, она его хотела… Господи, они оба ненормальные… Вернее, это он полный псих… И каким-то образом и ее заражает этим своим сумасшествием, и из нее делает ненормальную нимфоманку, извращенку…

Не стала испытывать его терпение. Молча встала, собрала волосы, выглядящие после вчерашнего совершенно ужасно, наспех накинула свободный халат и пошла вниз. Внутри нее скребли кошки. Почему-то ей было стыдно смотреть ему в глаза…

Микаэл сидел у бассейна, попивал кофе и лазил в телефоне. Увидев ее, встал. Его лицо исказил сразу огромный спектр эмоций. От растерянности и жалости, до страсти, похоти… Подошел. Нежно взял за руку и поцеловал в лоб.

–Как ты, красавица?-спросил, напряженно смотря на ее сухие бледные губы,– мне жаль… прости… не знаю, что на меня нашло… Чувствую себя уродом конченым…

Оксана промолчала. Села на галантно отодвинутый им стул, немного шипя. Заметила, что он или кто-то из прислуги предусмотрительно подложили на седушку мягкую подушку. Они тоже были в курсе его вчерашних развлечений? Почему-то эта подушка взбесила ее…

Оксана поморщилась…

–Болит?-снова этот участливый голос…

Не смотрит на него. Молча берет в руки бутерброд с сыром. Пытается живать, но даже проглотить не может. Еда голом встает… Жадно схватила апельсиновый сок. Опрокинула его за раз.