Одержимые войной. Доля

Он вновь был на кровати, только теперь не лежал на ней, а сидел, опершись двумя руками на холодный металлический обод. Напротив молча стояли Маша и Воин Пантелеич. Статного Старца рядом не было. Стояла гулкая тишина. Работавший за стенкой двигатель смолк, оттого тишина казалась ещё более глубокой. Андрей встал, чувствуя себя отдохнувшим и посвежевшим и сказал:

– Маша, сколько я спал?

Старик и молодая женщина переглянулись, и жена ответила:

– Минуты две, Андрюша. Ты действительно в порядке?

– Теперь да, – уверенно ответил Долин. – Давай сюда посылку.

Воин Пантелеич снова переглянулся с Машей, после чего она быстро вышла из комнаты и вскоре вернулась с небольшим ящиком. Андрей вскрыл его и увидел, завёрнутую в плотный непрозрачный полиэтилен внушительную пачку листков. Взяв наугад один из них, он увидел: это качественная ксерокопия какой-то рукописи. Интересно, может, отцовский труд? Пробежав глазами пару строчек, сын понял, что ничего не понял, и, вложив листок обратно, взял титульный лист. Посреди плотного орнамента из незнакомых знаков, отдалённо напоминающих буквы, крупно по-русски было написано «ПОЛНОЕ ЧЕРНОКНИЖiЕ. КНИГА ПЪРВА. ВСЕЯСВЕТЪНАЯ ГРАМОТА». Чем-то отдалённо знакомым, родным повеяло от этих слов, смысла которых, тем более, в непривычных современному глазу и слуху начертании и транскрипции, Андрей до конца уловить не мог. Но то, что в его руках нечто имеющее огромную ценность, почувствовал сразу. Он завернул обратно в полиэтилен пачку ксерокопий и обнаружил под ней на донышке ящика сложенную вчетверо записку. Дрожащими руками развернул и тотчас признал почерк отца, который не видел семь лет.

«В добрый путь, сын мой! Наконец, мне дозволено написать тебе снова. После того, как я нарушил запрет, польстившись на то, что, находясь в 60 километрах от тебя, смогу тебя хоть мельком увидеть, и написал тебе в армию, у нас обоих было много плохого. Но Боги Рода хранят нас, и спустя семь лет могу не только написать тебе, но и передать тебе часть знаний. Та книга, которую, вернее, её копию, ты держишь в руках, одна из самых главных святынь не только нашего народа, но и всего человечества, потому что в ней заложены древнейшие знания. Это как генетический код, в котором весь организм, включая всех предков его и нерождённых ещё потомков. Обладание ключом генетического кода позволяет управлять всею живою материей. Вот почему наши враги, так озабоченные генной инженерией, ведут охоту за древними знаниями. Они – неживая материя, у неё нет Рода, стало быть, и Родовой информации, хранимой в книгах, камнях или языке. В незапамятные времена часть человеческого Рода предала Родовой путь, смешавшись с другими видами живого и неживого. Так пришло в мир Зло, воплощённое в человекоподобных существах, лишенных жизни, состоящих у них на службе живчиках, лишённых человеческого подобия. Часть этих существ – кентавры, циклопы и прочая нечисть – вымерла. Другая изменилась, приспособившись к новым условиям. Третья вернулась в лоно природы, сделавшись, в основном, безопасной для человека, например обезьяны, попугаи… Да, у человека, обезьяны и попугая общий предок.

Именно с того времени, как произошёл грех падения человека до уровня животного, который позднее великие путаники семиты переименовали в «грехопадение», началась человеческая история. Потому что началось движение распада. До той поры люди жили в мире и согласии, им не было нужды творить историю, потому что над человеком не было никакой власти, кроме власти Бога, воплощённой в каждом Роде во власти отца над сыном. И власть эта была естественной и означала одновременно защиту, оберег. Но как только люди совершили грех падения до животного мира, они стали искать власть иную, восстав против Рода своего. Возникли государства. И одно пошло на другое. Начались войны и распри. Усобицы и братоубийства. Это стало предметом истории, писанной на упрощенных языках разделённых между собой народов особыми людьми. В разные времена их звали жрецами, философами, историками. Некоторые писали подлинное. Большинство оказалось вовлечёнными в политические распри падшего во грехе человечества. Они объявили честное меньшинство сказочниками, а их писания либо сказками, либо мифами. За несколько тысячелетий история оказалась столь искажённой, что подавляющее большинство людей о ней не имело никакого представления.