Одесситки

Я плакала, понимая, что Лёнька хотел сделать приятное матери и в честь умершей сестры назвал свою дочь Ноночкой, надеясь, что мать простит их с Жанночкой. Похоже, бабушка простила, а боженька — нет. Дверь распахнулась, и на пороге, отряхивая снег, появилась сияющая Алка.

— А ну, вставайте, сонное царство, я договорилась насчёт пианино. Шевчучка согласна продать его за три тысячи.

— Иди лучше жрать, где мы наберём эти тысячи? Хоть бы подумала сначала, а потом договаривалась, — сердито ответила бабка, строча на зингеровской машинке, как из пулемёта.

— Бабка, кончай строчить. Дня у тебя не было? Как приходишь домой, так ты и начинаешь тарахтеть, как будто бы меня специально дожидаешься.

— Вот так и сижу целый день без дела и твоих ценных указаний дожидаюсь, — огрызнулась бабка.

— Так, сейчас начнут ругаться. — Я ущипнула толстого Олежку, он спросонья захныкал — проснулся. Бабка бросилась к обожаемому внуку.

Весь в испарине, переодевает бедного хлопчика-сиротинушку при живом отце. Кстати, а где пропадает его мамаша? Небось дрыхнет, а вечером заявится и будет рассказывать, как за целый день устала сидеть на стуле у входа в детскую поликлинику. Алка нагнулась над кроватью, поцеловала меня в щёчку: «Ну что? Купим пианино, дурдыльчик?»

Ага! У меня сразу зарделось личико, загорелись глазки. Я улыбнулась старшей сестре, ничего, что та командует, щелчки по башке отваливает, тетрадки рвёт, найдя ошибки, потом приходится переписывать до ночи — зато сама купает, одевает, причёсывает. Вот в этом году школьную форму не в магазине купили, как всем остальным, а на заказ в ателье мод сшили, вместе с передниками. Стоило ей произнести только, что хватит того, что я ничего не имела, а моя сестра будет в самой лучшей форме ходить.

— Мама, ты спишь?

— С вами уснёшь, — мать отвернулась к стенке.

— Мам, тянуть дальше нельзя, Олька уже в четвёртом классе. Её в музыкальную школу могут уже не принять по возрасту. Поздно же будет. Сколько ещё она будет на коленках играть?

— Баян купить можно. — Бабка перестала строчить, откусила зубами нитку и закрыла крышкой машинку.

— Баб, не вмешивайся, если покупать, то только пианино, Олежка тоже подрастает...

Ну и хитрюга: бабка сразу стала на сторону старшей внучки, только для проформы продолжая бубнить себе под нос, наливая Алке суп в тарелку.

— А как же гимнастика? Что, бросит? — продолжала выпытывать бабка.

— А при чём тут гимнастика? При желании всё можно успеть.

— Как же успеть? К Аньке на станцию пока сбегает, потом на гимнастику. А ты ещё музыку ей хочешь на шею повесить, — не успокаивалась бабка.

— Байдыки поменьше будет бить и всё успеет.

Ещё в первом классе Алка отвела меня в спортивную школу, которая находилась в подвале, в доме рядом с Приморским бульваром. Купили мальчиковую майку, покрасили в чёрный цвет, сшили между ногами, подпоясали широкой белой резинкой. И я сразу почувствовала себя Ларисой Латыниной, которую показывали в киножурнале. Каждый вечер я демонстрировала разные упражнения: шпагат, ласточку, мостик и ходить легко на цыпочках. Хорошо, что бревна дома не было и домашние не могли видеть, что у их гимнастки не сложились с ним отношения. Только с одной стороны на него вскочит, так и заваливается на другую сторону. Тренер Алке сказала: «Ваша сестра несграбная какая-то и по росту не подходит — высокой вырастет, в волейбол ее устройте». Алка пыталась возражать, что сестра будет такого же роста, как и она. Но тренер ухмыльнулась: «Посмотрите на её конечности, видите, какие у нее лапы? Уже больше ваших, извините, руки и ноги».

Придумывает, только чтобы избавиться от меня. А вдруг что-нибудь себе сломаю, а ей отвечать. Сочиняет, что я высокая. В школе на уроке физкультуры, когда построение идёт по росту, я самая последняя в строю. И приходится в конце расчета выходить на два шага вперёд и говорить: «Расчет окончен!» Все смеются, особенно учитель физкультуры Тарзан. Ниже меня только Ритка Кривцова, но ее от физры освободили. Мальчишки есть пониже меня, но Тарзан строит сначала мальчишек, а потом девочек. Если бы по справедливости, я бы последней не стояла в шеренге. Вообще, если сестра себе в голову что-то вобьёт, то своего добьётся. Поставила условие, если будут одни пятёрки, то купят мне велосипед. И купили, да не какой-нибудь «Школьник», а красивую «Ласточку», с фонариком, звонком, передним тормозом и шёлковой плетёной сеточкой на заднем колесе. Вся Коганка завидовала. Сестра бегала рядом, держась за седло, чтобы я не завалилась. Я не такая жадина, как другие. Я всем давала прокатиться, пока не поломали и восьмерку из колеса не сделали.

Больше всех возмущалась бабка. Как вы, дуры, могли ей купить такой велосипед? Она же «раздай-беда». Всё из хаты вынесет. Но пианино я же не вынесу, может, и купят.