Одесский фокстрот

В одном только Петровна не сошлась с архитектором. Но тот наступил себе на горло, потому что заказчик всегда прав – в том случае, если он вовремя авансирует и платит по счетам. Петровна – авансировала и платила. В результате её этой не самой характерной для богатых людей черты на территории владения появилось что-то, донельзя напоминавшее ацтекское кладбище.

– Я же вам говорил! Я вас предупреждал! Я вам рисовал! – кричал на Петровну архитектор, с ужасом озирая творение рук, как ни крути, своих собственных.

– Нет, а чего такого? – с умилением и где-то даже материнской нежностью оглядывала Петровна мраморное плато с ровными прямоугольниками чёрного взрыхлённого жирного украинского чернозёма.

– О боже! – чуть не рыдал архитектор, хватаясь за голову.

– Какая прелесть! – щебетала Петровна. – Он будет доволен! И что вы нервничаете, мой дорогой?! – обращала она чуть возмущённый взор на архитектора. – Во всём остальном я вам совершенно не противоречила! Я ни во что не вмешивалась! Ни в проект, ни даже в цвет занавесей! Ни во что! Вы имели полную свободу воли, как этот ваш…

– Сомс! – стонал архитектор.

– Да. Сом. Из этой вашей…

– «Саги о Форсайтах»! – стенал архитектор. – И она не моя. Она – Голсуорси.

– И это то единственное, что я попросила вас на свой вкус, так что же вы стонете и стенаете? Идёмте чай пить!

Архитектор не знал, как повежливее объяснить Петровне, почему он стонет и стенает, и шёл пить с ней чай. Баба она была, в общем-то, добрая и весёлая.

Дело в том, что внешторговский пожилой супруг Петровны любил сажать редиску, цветочки и прочий укроп. Это частенько случается с пенсионерами. Даже с такими пенсионерами, чьи золотые запасы и текущие доходы позволяют скупить на корню весь урожай одесской редиски авансом на десять лет вперёд. Внешторговский муж хотел, чтобы на территории ему было выделено место под огородик. Петровна не желала в доме грязи. И хотела, чтобы любимому старенькому мужу «было удобно». В результате этих совокупных стремлений супругов и появилось у одного из крыльев крепостной стены мраморное плато с прямоугольниками чернозёма. Это и был огородик, выполненный в точном соответствии с представлениями Петровны о чистоте и удобстве пенсионерских огородиков.

В общем, история не про особняк с бассейном, и не про перипетии его создания, и даже не про грядки в мраморе. А про белого кота.

За время трёхгодичной стройки на ней прижились пара бездомных псов и котов – без меры. Петровна, несмотря на всю свою жёсткость и даже жестокость в бизнесе, в отношении животных была – ну чисто Маленький Принц. Псов у себя оставила – благо и вольер «с пробегом» выстроен был такой, что у многих квартиры поменьше. Котов всех пристроила-раздала. А одного – приютила. Прямо в дому. Белого. Потому что сильно он ей глянулся. И внешностью, и характером. И назвала она его Фёдором.

– Нет, ну ты посмотри! Ну, чисто, сука, Фёдор! – пихала она архитектора локтём в бок, с любовью и нежностью глядя на наглую белую животину.

– Он кобель! – резюмировал архитектор.

– Кобель. Конечно, сука, Фёдор – кобель! – умилялась Петровна. И плескала себе в чай ещё коньяка.

Впервые запущенный во внутренние покои белый кот, сука, Фёдор брезгливо прошёлся от и до и решил, что ничего, в принципе. Дождь не капает. Жить можно. Особенно в кухне, на тёплых полах.

– Хорошая хата, жить можно! – кивнула Петровна.

Кот, сука, Фёдор, в соответствии с вековечной традицией, был одарен правом первого прохода по сданному «под ключ» особняку.