Одевая эпоху

А еще я рисовал причудливые туалеты. Это были не проработанные эскизы, а беглые зарисовки тушью, но я помню, что в них всегда был четко виден замысел, всегда присутствовали какая-нибудь оригинальная деталь и нечто такое, что притягивало к себе внимание. Однажды, поддавшись на уговоры одного предприимчивого друга, я принес эти рисунки мадам Шеруи, совладелице модного дома «Сестры Раудниц»[50]. Рисунки имели успех, и мадам Шеруи[51] захотела сейчас же познакомиться со мной, вызвала из темного коридора, где я дожидался ее решения, и ввела в свой кабинет. В жизни не видел ничего более волнующего, чем эта красивая женщина, одетая и причесанная с поистине неподражаемой элегантностью. Она была такой, какой запечатлел ее резец гравера Эллё: в облегающем темно-синем платье с очень высоким воротом, который повторял очертания подбородка и доходил до самых ушей. Из этого футляра выглядывал тоненький белый рюш, окаймлявший снизу лицо. Волосы были скручены в жгуты и уложены на затылке, а надо лбом вздымались волной, взбитой так искусно, что она полностью затеняла темно-голубые глаза хозяйки. Думаю, мадам Шеруи даже не представляла, какое неотразимое впечатление произвела на тощего юнца, предложившего ей свои работы. Работы, конечно, были далеки от ее уровня, но она оценила их очень высоко. Она купила мои рисуночки по двадцать франков за штуку и попросила, чтобы я принес еще. Рисунков было двенадцать, то есть я получил огромную для меня сумму. Теперь мне не надо было таскаться пешком через весь Париж с грузом зонтиков: когда мне опять прикажут доставить товар, я повезу его в фиакре. Я чувствовал, как во мне рождается тяга к независимости и жажда освобождения.

Актриса Габриель Режан в вечернем платье работы Дома моды «Жак Дусе», Париж, 1900-е гг.

Я стал регулярно предлагать свои работы знаменитым модным домам, таким как Дусе[52], Ворт[53], Руфф[54], Пакен[55], Редферн[56]

. Получить туда доступ было нелегко, ведь я конечно же сильно отличался от служащих этих домов. С первого взгляда становилось ясно, что я не из этой среды, но когда меня узнали получше, стали охотно принимать повсюду. Я чувствовал, как у заказчиков пробуждаются уважение и интерес ко мне.

Чарльз-Фредерик Ворт в 1890 г. Фото Надара

Однажды (это было в 1896 году) месье Дусе предложил мне работать только на него, а не пристраивать свои эскизы куда придется. Он взял меня в свой Дом моды и стал покупать все мои работы. Когда я сообщил об этом отцу, он сказал, что этого не может быть: до какой степени он не понимал моего призвания и не верил в мой успех! Отец захотел сопровождать меня к месье Дусе, согласно тогдашней традиции, которая требовала, чтобы работника представляли нанимателю его родители. Хорошо помню, как мы с отцом явились к Дусе, в его изысканно обставленный дом на улице Виль-л’Эвек. Какое ошеломляющее впечатление произвел на меня мой будущий хозяин!

Редферн «руководит» примеркой театрального костюма, 1907

Он был безупречно красив и элегантен, необычайно ухожен и тщательно одет. Его шелковистая бородка уже была седой, хотя в то время ему исполнилось лишь сорок пять лет. На нем был серый костюм из ткани с рисунком: мелкие ромбы, расположенные в кружок; белые гетры частично прикрывали лакированные ботинки. Раньше мне не приходилось видеть, чтобы обувь так блестела. Потом я узнал, что всякий раз, как он надевал ботинки, их заново покрывали лаком, сделанным по особому рецепту, и ставили в печь.

Платье от Жака Дусе, 1888—1889

Дом месье Дусе весь был увешан старыми гравюрами и картинами XVIII века и уставлен мебелью, редкой и старинной, но строгой и подобранной с безупречным вкусом. Обивка кресел и шторы были из бархата исключительного качества, приглушенно-зеленые либо красно-лиловые. Когда он говорил, у меня возникало чувство, что я сказал бы то же самое.

В будущем я уже представлял себя новым Дусе. Передо мной был единственный образец, которому я хотел бы следовать в жизни, походить на него во всем. Он сказал отцу, что видел на собачьей выставке на террасе Тюильри собачку-грифона, выставленную под кличкой Пуаре. Он не ошибся: это была собака отца. В благодарность за то, что он взял меня к себе, отец обещал подарить ему этого грифона. Затем мы ушли, оба очень растроганные таким теплым приемом, а на меня вдобавок произвело глубокое впечатление лицо нового хозяина, величественное и одновременно приветливое, как у знатного вельможи.

Примерно тогда же мне довелось обедать со знаменитым директором магазина «Лувр» месье Шошаром.

Я был знаком с месье Руа, крупным торговцем лошадьми, поставщиком конюшен «Лувра».