Один

У него вообще много действительно превосходных стихов и песен великих. Ну, Господи:

Что ты, княже, говорил, когда солнце меркло?

Ты сказал, что лучше смерть, нежели полон.

И так далее. Это «Слово о полку…». Или «Оловянный слепок с горла», или замечательный цикл приднестровских песен про эти плавни. Нет, он — очень большой писатель, на мой взгляд.

Чего мне не хватает? Я могу вам сказать. Чего и вам кажется, что ему не хватает. Когда-то тот же Успенский о Лукине сказал, что Лукин гениально передаёт провинциальность Русского мира, эту провинциальность того пространства, о котором он пишет. Это и в «Алой ауре протопарторга», и в «Разбойничьей злой луне», и в «Зоне справедливости», и так далее. Провинциальность — это и точность, и чуткость, и прекрасный самоанализ. Но, может быть, Лукину не хватает (и вполне сознательно не хватает) какого-то масштаба, каких-то великих идей, той смелости, того отчаяния, которое есть, скажем, у Лазарчука иногда. Может быть, ему не хватает просто замаха.

А так я, кстати говоря, абсолютно уверен в том, что Лукин — гениальный живописатель современной России — напишет что-то, что выведет его прозу на совершенно новый уровень. Он задумывал когда-то роман (и мне рассказывал этот замысел) о том, что язык — это живое существо, это инопланетянин. Мне кажется, что, если бы он написал этот роман, это была бы сенсация. Пардон, что я разглашаю замысел, но я сразу говорю, чтобы никто другой это не присвоил: это придумал Лукин.

«Читали ли вы Хантера Томпсона? Как относитесь к гонзо-журналистике?» Хантера Томпсона не читал. Знаю, о чём речь. К гонзо-журналистике отношусь без всякого интереса. Ну, грех сказать, как и к битничеству. Мне кажется, что журналистика должна… Конечно, она должна описывать и себя тоже, и субъективные реакции тоже, но прежде всего какое-то «мясо жизни» там должно присутствовать и в менее субъективном преломлении. Я же советский человек, я воспитан на журналистике Курта Вальдхайма, например, или Арта Бухвальда, или Евгения Богата.

«Как вы относитесь к творчеству Руслана Шувалова?» Впервые о нём слышу. Век живи — век учись. Всё выписываю, всё запоминаю, буду смотреть.

«Какие есть возможности „склеить“ разбитые половины нашего общества, кроме войны, нападения внешнего супостата и так далее? Ставите ли вы себе такую задачу?»

Видите, какая опять-таки штука сложная. Я очень верю в то, что этот раскол искусственен и преодолим. Ведь по этому признаку легко расколоть любое общество. И Штаты долгое время были по этому признаку расколоты. Но они пережили гражданскую войну и пошли дальше, а мы, по выражению Олега Хлебникова, «живём всю жизнь в состоянии холодной гражданской войны».

Для того чтобы эти противоположности, эти крайности каким-то образом примирить, мне кажется, нужно просто отвлечься от ложных противостояний — например, таких, как закон и порядок, потому что одно без другого немыслимо, ну, закон и свобода, скажем так — и попытаться сосредоточиться на том, что нас всех роднит. Надо заниматься производством каким-нибудь. Как я уже писал недавно в статье о Конквесте, взаимное мучительство интереснее производства.

Когда я говорю, что надо что-то делать, я напоминаю себе человека, который приходит на садомазо-оргию и говорит: «Ребята, давайте, что ли, займёмся лепкой или вскапыванием огорода, возделыванием своего сада». Какой сад? Тут оргия. Мне кажется, что, тем не менее, само будущее это искусственное разделение снимет. Снимет просто потому, что выживать придётся.

Вы спрашиваете о том, какой внешний вызов. Да очень просто внешний вызов — Россия не вписывается в мир, Россия отстаёт от мира, Россия предлагает миру вместо жизни непрерывное выяснение отношений и мучительство (сейчас, во всяком случае). Мне кажется, что это неинтересно. Мне кажется, что гораздо интереснее что-то выдумывать. Поэтому я верю в научный взрыв, я верю в культурный взрыв, я верю в усталость людей от ненависти.

Когда долго не читаешь русский Facebook, а потом погружаешься в него, то полное ощущение, что ты находишься в голове тяжелобольного. Ну, когда-нибудь ему надоест болеть, мне кажется. Вот и всё, что я могу сказать. Единственный способ прекратить взаимное истребление — это попытка сосредоточиться на том, что нас всех роднит.

Тут есть просьба прочесть стишок. Я прочту другой, совсем короткий:

Полно у дьявола утех,

Но громче всех визжит его прислуга

Науськивает друг на друга тех,

Кто невозможен друг без друга.

Забыв, что мир имел один исток,

Его нещадно расхватали

Налево-право, Запад и Восток,

На вертикали и горизонтали.

Подруга Вертикаль людей живыми ест.

Сестра Горизонталь грозит иной расплатой.

Давно разъяли бы и крест,