Один

В «Обломове» это очень заметно прежде всего. Помните, как там Штольц говорит… Это Лёша Удодов задал вопрос. Привет, Лёша! Во-первых, очень хороший монолог там произносит Ольга. Она говорит: «Он душу, душу свою хрустальную сохранил, незамутнённое сердце», — это потому, что он не работал. И действительно, если человек начинает в России работать, он тут же вовлекается в социальную иерархию, в которой он должен определённым образом гнуться. Помните, какая фамилия карьериста в «Обломове»? Судьбинский. Всё зависит от судьбы, а не от талантов. Да и Штольц же тоже разрулил дело Обломова, когда его Тарантьев пытался нагреть. Он же довольно значительную выставляет сумму, чтобы фактически его разорить. А Штольц не через суд и не через следователя, и не через какие-то свои профессиональные способности разрулил это дело. Он (так хочется сказать «позвонил») пришёл к знакомому генералу, знакомый генерал наорал на Тарантьева и на братца — и вопрос снялся. Нельзя сказать, что профессионализм помог.

И второй автор, который вообще ненавидит идею труда, — это Лев Николаевич Толстой. Толстой написал довольно подробную статью (у меня где-то была ссылка на неё, я её тоже подробно разбирал, можно найти), в которой он утверждает, что вечная западная уверенность в полезности и необходимости труда — это на самом деле признак душевной лености; труд — это самогипноз. Он, кстати, там возражает Эмилю Золя главным образом, потому что роман Золя «Труд» — это такая апология работы. Но Толстой совершенно разумно отвечает: труд — это самогипноз, хотя и необычайно высокий; думать надо о спасении своей души. Что нам Христос сказал? «Посмотрите на лилии, посмотрите на птиц небесных. Птицы небесные не хуже ли вас? Господь им даёт всё необходимое». Надо о душе думать, а не о труде.

В общем, эту толстовскую мысль о том, что труд на самом деле губителен для души, — эту мысль потом часто высказывал и Варлам Шаламов, и Алексей Максимович Горький, которые доказывали, что физический труд — проклятие человека, следствие первородного греха; не надо работать, надо душу спасать. Это отчасти связано потому, что любые результаты работы в России могут быть отчуждены одним движением верховного пальца. И вообще очень точно сказала Виктория Токарева: «В сегодняшней литературе остались две профессии — богатые и бедные». И это совершенно точно. Мне-то как раз кажется, что профессиональная жизнь человека очень важна. Если у человека нет профессии, у него нет совести, потому что ему не перед кем отвечать. Но русская литература думает иначе, и я смиренно пасую.

«Как вы относитесь к высказываниям Собчак о ее нелюбви к жирным?» Ну, не любит — и не любит. Как говорил Маяковский, когда Демьян Бедный ушёл с премьеры «Ревизора»: «Бедный тот, кто ушёл». Что тут скажешь? Ксения Собчак очень часто говорит глупости. В некотором смысле она, может быть, делает и благое дело, потому что расширяет таким образом границы общественной терпимости.

Для меня совершенно очевидно, что любой человек… Ксения Соколова тоже что-то подобное говорила, кажется мне (не утверждаю, это моё оценочное суждение). Любой человек, который высказывается о неприязни к человеку по национальному признаку, по признаку внешнему — кто-то не любит рыжих, лысых, очкастых, жирных, худых, носатых, — такой человек немножечко расписывается в своём идиотизме.

У меня была одно время идея… Вот евреи защищают же свои права — они требуют наказать антисемитов. Кавказцы защищают свои права. И так далее. Наверное, пора жирным как-то объединяться и доказывать, что они такие, они так устроены, требовать каких-то более лестных названий: типа не «жирный», а «горизонтально-ориентированный», например, или «метаболически-неадекватный». Но потом я понял: чего нам защищать свои права, когда нам и так лучше? Доказано (кстати, об этом Мясников довольно убедительно пишет), что жирный живёт дольше. Русский народ правильно говорит: «Пока толстый сохнет, худой сдохнет». Толстые люди добродушные, радушные. И вообще как-то нам лучше. Что нам ещё защищать свои права?

Это всё равно что женщины-феминистки требуют каких-то особых прав для женщин. Чего требовать, когда женщины и так в жизни решают всё фактически? Женщины — главные. Мужчина — голова, женщина — шея. И совершенно прав Максим Суханов, что именно женские сетевые стратегии сегодня возобладают. Чего вам бороться за права, когда у вас и так есть все права, включая право не служить в армии? Это были мои оценочные суждения. Ну, не любит Собчак жирных — и не любит жирных. Я люблю жирных.

«Что вы думаете о творчестве Андрея Лысикова?» Не знаю ничего.