Один

«Ваше отношение к „птенцам“ Ильи Кормильцева из „Ультра.Культуры“». Очень много было там неталантливых людей, которых Илья Кормильцев приветствовал за радикализм, но, конечно, сам он был бесконечно талантливее этих людей. А были среди них интересные. Называть не буду.

«А вы пойдёте на марш в Москве 20 сентября?» Вы задаёте вопрос, на который невозможно ответить. Тут сразу вопрос: а не будет ли это агитацией? Я же не хочу, чтобы закрывали «Эхо» или программу. Смею вас уверить, что правильный моральный выбор я сделать сумею.

«Что вы думаете как учитель об инклюзивном образовании?» Ничего о нём не знаю. «Как относитесь к фильму „Интерстеллар“?» Хороший фильм.

«Вы ни разу не говорили, чьей инкарнацией можете быть вы». Много раз говорил. Я считаю себя абсолютной инкарнацией Мережковского (с поправкой опять-таки на масштаб).

«Упоминаете ли вы Лимонова на уроках в школе?» А как же! Как же можно не упоминать стихи Лимонова, например, или его книгу «Русское [психо]»? Как можно не упоминать тот же «Дневник неудачника»? «О, Русская Революция! Белая моя белая! Красная моя красная!»

«Расскажите о сборнике „Школа жизни“». Сборник «Школа жизни» — я там не автор, там только предисловие моё. Это мы составили вместе с Еленой Шубиной и большой толпой волонтёров. Из тех нескольких сотен текстов, которые нам прислали, мы отобрали наименее графоманские и наиболее показательные. Это сборник воспоминаний о 60–80-х годах в школе. Мне кажется, что этот сборник довольно сусальный получился. Я ждал более жёсткого, в духе фильма «Чучело». А мать моя, наоборот, говорит, что там очень много чернухи и очернительства, и всё было не так ужасно. В любом случае это очень интересная книга.

«В Интернете нет ни одной фотографии и ни одного видео, где вы за рулём своей „семёрки“ „Жигулей“». Неправда, есть две фотографии, они взяты из какого-то автожурнала, где я за рулём этой «семёрки». Если вы хотите меня увидеть за рулём «семёрки», приходите как-нибудь на программу «Один». Я на ней приезжаю и на ней же уезжаю.

«Как вам удаётся отслеживать всю современную литературу?» Я просто не делаю ничего другого.

«Ваше мнение о прозе Сергея Самсонова?» У него были интересные попытки синтеза, с одной стороны, Александра Миндадзе, с другой — Андрея Белого. Синтез действительно очень интересный. Но, примерно начиная с «Проводника электричества», я это читать не могу — скука ужасная.

«Вас давно не было в эфире „Особого мнения“». А зачем? Пожалуйста, вот моё «Особое мнение». Спрашивайте — мы всё вам скажем.

У нас ещё две минуты остаётся. Спасибо вам, спасибо вам. И вам тоже спасибо.

«Знакомо ли вам творчество Чайны Мьевиля?» Нет, не знакомо. Я ознакомлюсь.

Буквально пять-шесть минут у меня остаётся на вопросы в почте (там есть очень интересные), и потом мы поговорим с вами о школьном образовании, потому что, как мне представляется, реформа школы — это самая назревшая необходимость. В последнее время что бы я на эту тему ни высказывал, все почему-то начинают очень резко раздражаться. И я понимаю, почему.

Помните, как сказал Блаженный Августин: «И чувствуешь уже, что ты спишь слишком долго, но встать всё ещё не можешь — не хватает у тебя сил и решимости». Примерно таково состояние русского общества сейчас. Это состояние Обломова, который лежит на своём диване и понимает, что ему надо с этого дивана встать. Мы находимся перед периодом исключительной интенсивности жизни. Надо встряхнуться и начать — и сразу пойдёт, и будет гораздо легче. Знаете, встать с кровати — это же мгновение. Вот за мгновение до этого кажется, что это совершенно невозможно, а когда встал, то сон выветривается немедленно. Об этом мы с вами и поговорим.

_{РЕКЛАМА}

― «Один», Дмитрий Быков в студии. Вопросы из почты.

«Вы сказали, что в кино вам интересно переключение жанра. Расскажите подробно о переключении жанра в литературе. Какие примеры вы можете привести? Эклектичен ли Улисс?» Да, Улисс — хороший пример переключения жанра. Но самый наглядный и совсем не эклектичный — это «Онегин»: начинается как фельетон, как сатира, постепенно переходит в трагедию, а потом — почти в мистерию. Очень интересный перелом происходит в седьмой главе (даже не в шестой, трагической, а в седьмой). Это 1826 год — седьмую главу писал зрелый человек, седьмую и восьмую. Интонация совершенно другая.

«Как вам идея отменить в школе все оценки?» По-моему, плохая идея. Мне кажется, что школьник должен иметь стимулы. И даже должна быть некоторая невротизация, мне кажется. Я помню, мы сильно спорили с Константином Крыловым о невротизации детей. Мне кажется, что невротизация необходима, потому что без тщеславия, без стимула, без постоянной подпитки невозможен интеллектуальный прорыв. Как вы понимаете, мы уже начинаем заговаривать о воспитании.

«Как сделать, чтобы школа не была тюрьмой?» Сейчас поговорим об этом в подробностях.

«Может ли школа в её нынешнем виде трансформироваться во что-то более гуманное и гармоничное?» Да, может, безусловно.