Один

«Вы говорили о том, что христианство и модерн едины в главном посыле — самопожертвовании. Можно ли из целостных систем выбрать один аспект и отбрасывать остальное, противоречащее друг другу? Невозможно же быть христианином, не следуя христианской доктрине и не разделяя полностью её мировоззрение. Это всё равно, что соблюдать только часть правил в футболе — игрока удалят с поля».

Ну нет! Конечно, нет. Что вы? Христианство — это не футбол. В христианстве совершенно достаточно пожертвовать собой за друга — и всё, и вы христианин. «Душу свою за други своя» [Ин. 15:13]. Совершенно необязательно соблюдать все ритуалы и, более того, верить во всю догматику. Кто же примет целиком? Как сказано: «Могущий вместить да вместит» [Мф. 19:12]. А далеко не каждый вместит всё. Нельзя же целиком подражать Христу. Это значило бы — так сказать, впасть в состояние святости, а это довольно жестокий соблазн, по-моему.

Вопрос по «ЖД»: «Удивило, что Анька так легко рассталась с родителями и домом, отправляясь странствовать. Её милосердие было настолько сильнее, или есть другие причины? Есть ли у неё реальный прототип?»

Прототип есть, рассказывать не буду. Ну, была такая девочка, которая абсолютно всю себя отдала служению ближним. Она есть, кстати говоря, и в «Списанных», она там появляется в виде Вали. Дело в том, что «враги человеку — домашние его» [Мф. 10:36], как мы помним. Она легко уходит из дома, как писал Толстой, «как легко уходят из горящего дома». Она ушла, конечно, потому что там никто её не понимал. Вы же помните, что на все её идеи отец всё время говорит: «Только через мой труп». В любом случае я очень признателен, что вы читаете «ЖД». Спасибо. И вообще про «ЖД» очень много вопросов, но я не чувствую себя вправе это делать, потому что это моя программа, которая посвящена, скажем, анализу чужого творчества. А про себя как-то неприлично говорить. Пишите в личку.

«Согласно вашей теории цикличности русской культуры, были ли предшественники и последователи у Льва Толстого?» Это очень интересный вопрос.

Предшественников не было, поскольку Толстой — строго говоря, это фигура первого Золотого века русской литературы, XIX века. Я хочу только сказать, что это же не преемственность личностей, а это преемственность и возобновление ниши. В этом смысле, скажем, Окуджава типологичен Блоку, конечно, но это не значит, что Окуджава наследует Блока. Невзирая на огромное количество общих тем, мотивов, приёмов, романсовых техник, даже внешнего сходства в определённые моменты, это всё-таки сходство ниш: музыкальный и романтический поэт с общим предшественником — Жуковским, тоже очень мелодическим. Я провожу, помните, полную аналогию, разбираю «Эолову арфу»: «Владыко Морвены, // Жил в дедовском замке могучий Ордал» — «Простите пехоте, что так неразумна бывает она». Ну, там очень много таких вещей («Двенадцать спящих дев» и так далее).

Просто чтобы уже от этого отойти, скажем, что ниша Толстого в советской литературе существовала. И вы мне легко скажете, кем она заполнялась, у кого был первый очень хороший четырёхтомный роман, потом двухтомный, а потом незаконченный, так и не написанный трёхтомник. У «Воскресения», если вы помните, три части, но оно чудом, толстовской мощью было всё-таки завершено. Конечно, ниша была шолоховская. Лепили из Шолохова именно Толстого.

Давайте сейчас не обсуждать вопрос: Шолохов ли написал книгу? Ну, кто-то её написал. Кто-то написал «Поднятую целину». Это одна и та же рука сделала, это очевидно (во всяком случае, для меня очевидно). Давайте исходить из того… Почему не были написаны «Они сражались [за Родину]» и почему, собственно говоря, 30 лет писалась «Поднятая целина»? Потому что все советские эпопеи забуксовали, как забуксовала советская история, советская власть. Горький не закончил «Жизнь Клима Самгина», Фадеев не дописал «Последнего из Удэге», Федин не дописал «Костёр» и всю трилогию, Леонов чудом завершил «Пирамиду», но многие считают, что не завершил, Горбатов не написал, Казакевич не написал свой эпос, — люди начали буксовать (это естественное дело) вместе с буксующей историей. Чудо ещё, что Гроссман написал дилогию, и то вторая её часть исчезла.

Что здесь важно? Мне, естественно, возразят, что Шолохов — писатель без мировоззрения, без философии. Это не так. В «Тихом Доне» есть философия, но просто эта философия, во-первых, нигде не педалирована, философских глав нет — их заменяют главы пейзажные, тоже несущие определённую сематическую нагрузку. Очень смешно, что до сих пор никто толком (хотя есть замечательные работы Бар-Селлы, скажем, разбирающие «Тихий Дон» на текстологическом уровне, пытающиеся вычленить оригинал и так далее) не взялся за довольно важную попытку провести анализ поэтики этого романа, просто объяснить, на каких лейтмотивах он держится, в чём его философия и как эта философия выражается там. Первая редакторша этого текста, Левицкая, говорила: «За семью замками, да ещё за одним, держит свою душу этот человек». И философия «Тихого Дона» тоже, в общем, довольно спрятана.