Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там

Самая замечательная из этих гробниц – та, которую называют мавзолеем. Это высокий, массивный холм у реки. Основание из белого мрамора, а все остальное покрыто вечнозелеными деревьями до самого верха. Наверху находится бронзовая статуя Августа Цезаря, стоящего над смертными останками его семьи и друзей. За холмом – чудесные места для прогулок, толоса [священный предел] из белого мрамора. …Стена окружена железным забором, а земля за ним поросла черными тополями.

Дион Кассий. «Римская история», 49.23.1

Перед могилой Августа установлены солнечные часы (horologium), роль которых выполняет один из первых привезенных в Рим египетских обелисков. Это одно из любимых сооружений Галлиена, потому что, когда он проходит мимо него в солнечный день и бросает быстрый взгляд на тротуар перед обелиском, сооружение сообщает, какой сейчас час и даже какое на дворе время года. На каменных плитах к северу от обелиска есть линия, которая показывает положение тени в разные сезоны.

Недоброжелатели говорят, что этот объект поместили здесь здесь только для того, чтобы в день рождения Августа тень обелиска указывала прямо на дверь его гробницы, но скептически настроенный Галлиен предполагает, что это всего лишь пропаганда. Скорее всего, обелиск служит зримым доказательством верности календаря, реформу которого провел Юлий Цезарь (и который был позднее еще немного улучшен). В последние дни существования Республики календарь настолько расходился с действительностью, что летние праздники иногда отмечали, стоя по колено в снегу.

Сегодня Галлиен посетит мавзолей по приказу высокопоставленного имперского чиновника. Вход в здание украшают два египетских обелиска, лишенные каких-либо украшений; те, кто ухаживает за гробницей, сообщили, что обратные стороны обелисков, по всей видимости, поражены грибком. Галлиен собирается осмотреть зараженные места и посоветовать, каким образом можно почистить редкий красный гранит без ущерба для него. Тем более что из-за повреждений в граните грибок в будущем может разрастись еще сильнее. Помощник чиновника также намекнул, что, пока Галлиен находится в мавзолее, было бы нелишним провести некоторые ремонтные работы. Пара часов работы – а платит за все, как обычно, Палатин.

Сегодня солнечные часы работают отлично. Галлиен замечает, что кончик тени от обелиска указывает как раз на время, когда он обычно обедает. Собрав свои инструменты, каменщик убирает их в заплечный мешок и кричит своим помощникам, что их утренняя смена окончена.

Шестой час дня

(12:00–13:00)

Хозяйка таверны во время обеда

           …и обе девушки —

с растрепанными волосами   и распоясанными туниками —находят приют в первой же таверне                 на темной улице.

Проперций, Элегии, 4.8[43]

Каменотес останавливается перед таверной «Девятый столб» и так резко притормаживает, что в него буквально врезается прохожий. Незнакомец начинает было сердиться, но присматривается и спешит уйти: годы работы с большими кусками камня натренировали мышцы каменотеса, и он выглядит крайне внушительно.

– Какие новости, Копа? – спрашивает Галлиен, видя у входа в таверну женщину. (Все называют ее Копа, хотя на самом деле ее зовут Мирталида. «Копа» (Copa) – это просто латинское слово, означающее «трактирщица», но Мирталида так давно содержит эту таверну, что порой она и сама забывает свое настоящее имя.)

В данный момент Копа стоит прямо у дверей своей таверны, пытаясь их отмыть и неистово ругаясь. Если подойти ближе, становится ясно, что какой-то вандал покрыл двери разнообразными изображениями мужских половых органов, нарисованными древесным углем. Копа прерывает работу, чтобы смахнуть с потного лба прядь темно-русых волос. Она объясняет: рисунки – это месть клиента, которого вышвырнули отсюда вчера вечером.

– Он проигнорировал предупреждение, – замечает она, указывая большим пальцем в глубь таверны. Хотя с улицы, занятой светом, увидеть этого нельзя, на одной из стен главного зала таверны помещена фреска. На ней изображен молодой человек, страстно целующий юную рабыню в свободном желтом платье, которая отбивается от явно нежелательного ухажера. Надпись ниже гласит: NOLO CUM SYRISCA («Не [связывайся] с Сириской»). За последние несколько лет имя на фреске несколько раз переписывали – девочки из таверны, даже рабыни, как правило, меняют работу, как только предоставляется возможность.