Один континент

признавать, но принцессы тоже писают. Такие дела.

- Возвращайся, - бормочет Джейк.

Напоследок его пальцы все-таки касаются нежной кожи губ. Он как будто бы смеется надо

мной. Вместо того, чтобы замереть от его дразнящего прикосновения я выскальзываю из-под

одеяла и, оказавшись на ногах, резко поворачиваюсь к нему, подозревая в том, что тот давно

проснулся.

Осознаю, что его движение было всего лишь случайностью. Джейк продолжает спать, поджав под

щеку подушку. Я бегу к окну, наваливаясь на холодный подоконник грудью, но ничего не вижу,

кроме полуразрушенного урбанистического пейзажа, где-то припорошенного первой крошкой

снега.

Позади меня раздается шорох одеяла и скрип кровати от заворочавшегося на ней мужчины. Я

оборачиваюсь, чтобы взглянуть, как Джейк зарывается в пучину одеяла и подушек с головой и

нет, не улыбаюсь, просто смотрю в окно.

Мне просто хорошо, без привычных мыслей, в какой же жопе мы оказались. Мне просто хорошо,

потому что прошло ощущение разрывающего душу состояния одиночества.

Что я смогу разглядеть отсюда?

Надо идти на крышу. Сперва и в самом деле сходить припудрить носик, но только сделать это

в другой квартире.

Глупо говорить о стеснении после того как проснулся голышом в одной кровати, но я и не

говорю о нем. Я просто-напросто не хочу будить мужчину.

- Хорошее объяснение, Алекс! - шепчу я себе, выйдя из спальни, тихонько прикрывая дверь,

по возможности не касаясь ее ручки. - Совсем не кошмарное, неловкое и хорошо, что он тебя

не слышит!

Джейк наверняка бы смеялся моим объяснениям, но сначала бы смотрел таким взглядом, что я

непременно почувствовала безбожно лгунишкой, школьницей, что придумывает нелепые

оправдания. И мне было бы и смешно, и досадно одновременно.

Громогласный щелчок!

Вот именно такие вещи я имею в виду под словами “не разбудить”. Не знаю как бывает у

других, но у меня именно так. Я очень стараюсь быть аккуратной в такие моменты и какое-то

время у меня получается не греметь, но потом я слишком громко щелкаю замком, хлопаю

дверью, опускаю кружку на стол и все в таком духе.

Что может случится плохого, если я разбужу его? Ничего. Случится только хороший и

качественный секс, после которого я на какое-то время выпадаю из реальности.

По спине проносится озноб. Перед глазами так и встает картинка, где он держит меня за

ноги, со всей силы прижимая мои бедра к своим. Я, как сейчас вижу его тело, почти лишенное

красок забравшей их ночи, с напряженным резко выделившимися мышцами на ногах, бедрах,

животе, руках.

Люблю красивые мужские руки, но, чтобы получить приз моих симпатий не достаточно быть

просто накаченными, грубыми, с длинными пальцами или с широкими ладонями необходимо быть

“настоящими”, рабочими, способными держать молоток, сварку, переносить тяжести, а не

обмазываться маслом, фотографируясь для глянца или давить яблоки на потеху публике.

“Алекс!” - от воспоминаний его хриплого возгласа, по рукам бегут мурашки. - “Милая!”

Он именно держит меня, не позволяя вырваться, когда я уже не в силах сдержаться, когда

оргазм затмевает разум, заставляя тело дрожать, растворяться в невероятных ощущениях.

Я еще вижу это выражение мрачной улыбки застывшей в глазах. Оно сердит меня, оно

принадлежит мне, оно зажигает во мне пока еще слабую искру.

Стоило только раз разглядеть, что он улыбается где-то в своих мыслях и я теперь вижу это

постоянно.

Взявшись за ручку входной двери я остановилась. Вот что я делаю? Что мне сдались эти

птицы? Надо возвращаться и будить его, чувствовать его пальцы, что судорожно вцепятся в

мои волосы, как только мои губы сомкнутся вокруг него.

Нет-нет-нет! Секс потерпит чуть-чуть и никуда не денется. Ни у него, ни у меня с этим

проблем нет. Голова пока еще ни у кого не болела, никаких совещаний и важных встреч на

завтра не планируется.

Там, где водятся птицы, там есть и яйца. Вот такая я жестокая. Даже думать не хочу о

цыплятах, если они не идут в контексте с приправой карри.

Я так голодна? Не совсем. Это мое хорошее настроение поспешило вылезти наружу и порадовать

порцией черного юмора.

Птицы кружат вокруг высоток, залетают куда-то под самую крышу и летят, как я поняла

обратно в сторону парка. Я вздыхаю.

У каждого городского жителя есть любимое местечко в городе куда он любит прийти с ведерком

мороженого, кружкой кофе и коробкой с пончиками, чтобы погрустить или предаться раздумьям.

Моим любимым местом в Нью-Йорке оказался Центральный парк и, если быть совсем уж

конкретной находящийся в нем Зоопарк. Сперва, пока была маленькой я приходила сюда с

мороженым, потом, когда стала постарше стала заранее покупать угощения в зоомагазине,

булочной или же... тадам! Рыбном отделе какого-нибудь универмага.

Любила я приходить в гости к тюленям. Как вспомню их усатые морды и малюсенькие ушки.

Ладно, не так уж и сильно не люблю животных, какие-то мне очень даже симпатичны.

На мое счастье служители зоопарка знали меня не просто в лицо, но и по имени поэтому

разрешали мне эту вольность. Некоторые так и обращались “крошка Алекс пришла”. Не все.

Только те кто был достаточно стар, чтобы помнить меня такой вот “крошкой”.